Есть на половине Шарлотты еще один террариум, который занимает ящерица-хамелеон Лоретта. Когда Шарлотте предложили завести котенка или щенка, она ответила отказом.
- Собаки и кошки все время бегают где-то, их невозможно держать в уютном маленьком безопасном доме под своей защитой, - объясняла она.
У Эмили всего один любимец. Его зовут Пиперс. Это камешек размером с маленький лимон, отполированный до блеска водами ручья Сьерра, где она нашла его прошлым летом во время каникул. Она нарисовала на нем два выразительных глаза и сказала следующее:
- Пиперс - самый лучший из всех любимцев. Его не нужно кормить, за ним не нужно убирать. Он всегда со мной. Он очень умный и мудрый, и когда мне грустно или я в бешенстве, я просто изливаю ему свою душу, а он принимает на себя все мои заботы и волнения, и мне уже больше не приходится думать обо всем этом, и я счастлива.
Эмили умела выражать мысли, которые, на первый взгляд, казались совсем детскими, но, если задуматься, оказывались более глубокими и зрелыми, чем можно было ожидать от семилетнего ребенка. Иногда Марти смотрел в ее темные глаза и ему казалось, что ей не семь, а все четыреста лет. Хотелось, чтобы она поскорее подросла и он увидел, какой она стала интересной и неординарной девушкой.
Покончив с причесыванием волос, девочки забрались в свои кровати. Пейдж, подоткнув одеяла, поцеловала их и пожелала добрых снов.
- Не позволяйте клопам кусать вас, - бросила она Эмили, зная, что эта шутка обязательно вызовет хихиканье.
Пейдж вышла из комнаты, а Марти придвинул стул, стоящий обычно у стены, к кроватям Шарлотты и Эмили. Он выключил свет, оставив только небольшую лампу для чтения, работающую от батареек и освещающую его тетрадь, и лампу в виде Микки Мауса, которая включалась в стенную розетку на уровне пола. Он сел на стул, положил перед собой тетрадь и стал ждать тишины. Но не просто тишины, а тишины наполненной благоговейным ожиданием, как это бывает в театре в момент, когда поднимается занавес.
Наконец нужная атмосфера установилась.
Это были самые счастливые минуты в ежедневной рутине Марти. Время сказок. Не важно, чем был наполнен день, он всегда ждал именно этого момента.
Он сочинял сказки и записывал их в специальную тетрадь, озаглавленную "Рассказы для Шарлотты и Эмили". Может быть, он даже опубликует их когда-нибудь. А может, и нет. Здесь каждое слово посвящалось дочерям, и им было решать, может ли еще кто-нибудь, кроме них, прочитать его сказки.
Сегодня вечером он начинает читать новую сказку в стихах. Он, будет читать ее вплоть до Рождества и даже больше. Быть может, она будет удачной, и это поможет ему забыть неприятный эпизод, выбивший его из колеи.
"Благодарение", к счастью, прошло.
Мы ели индейку и пили вино,
- Смотри, а ведь они рифмуются! - с восторгом воскликнула Шарлотта.
- Ш-ш-ш-ш-ш, - остановила ее Эмили. Правил, регламентирующих отведенное на чтение сказки время, было немного, но они были строгими, и одно из них предписывало девочкам не прерывать рассказчика на полуслове или, если это были стихи, на середине строфы. Правила поощряли их желание повторить прочитанное, разрешали реагировать на него, но и рассказчик должен был пользоваться подобающим уважением. Он начал снова.
"Благодарение", к счастью, прошло.
Мы ели индейку, и пили вино.
Салат и картофель, цыплят и котлеты,
Бисквиты, торты, пирожки и конфеты -
Все, не жалея наш бедный живот,
Мы отправляли пригоршнями в рот.
И столько мы съели колбас и грудинки,
Что даже уже не влезаем в ботинки.
Девочки хихикали как раз в тех местах; где он этого ожидал, и Марти с трудом удерживался от того, чтобы повернуться и посмотреть, понравились ли стихи Пейдж, ведь она тоже слышит их впервые. Но Марти знал, что автор, который, в предвкушении аплодисментов, не может дочитать свое произведение до конца, не достоин похвалы. Он знал, что успех может принести только несгибаемая вера в него, не важно, была ли она притворной или настоящей.
Но на пороге стоит новый праздник,
Это не день Всех Святых и не Пасха.
Дня веселей не найдешь в целом свете,
Мы дарим подарки и взрослым, и детям.
Что же за праздник, чье время пришло?
Ну, подскажите же мне...
- Рождество! - в рифму произнесли Шарлотта и Эмили, и эта их немедленная реакция подтвердила, что его чары подействовали.
Гирлянды и свечи достанем мы с полки,
В гостиной поставим огромную елку,
Повесим шары, мишуру и хлопушки
И, чтобы никто не задел их макушкой,
Под потолок, туда, где видней, -
Много красивых цветных фонарей.
Мелкой щебенкой присыпем дорогу,
Чтоб Санта-Клаус не вывихнул ногу,
Не поскользнулся во время пути,
Прямо до нас смог спокойно дойти.
Он посмотрел на девочек. Казалось, их лица сияют.
Не сговариваясь, они в один голос попросили:
- Продолжай! Продолжай!
Боже, как ему это нравилось. Ему нравились они. И если рай все-таки существует, то он сейчас здесь, в этой комнате.
О Боже, какое известье пришло!
Боюсь, нам испортили все Рождество.
На бедного Санту злодеи напали,
В рот сунули кляп и руки связали,
Похитили сани, мешок отобрали,
Кредитную карточку Санты украли,
И скоро счета его опустошат,
А помощь окажет им злой банкомат.
- О, - произнесла Шарлотта, залезая под одеяло - это становится страшным.
- Конечно. Ведь это написал папа, - ответила Эмили.
- Что, будет очень страшно? - спросила Шарлотта, натягивая одеяло до подбородка.
- Ты в носках?. - спросил Марти. У Шарлотты мерзли ноги, и она обычно надевала на ночь носки.
- Носки? - спросила она. - Да. А что? Марти наклонился вперед и, понизив голос до шепота, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21