усадила, напоила и позвала Зореньку послушать.
Дивные песни знали гусляры. Поют как будто печальное, даже слезы на глаза иногда набегают, а на душе от них хорошо и легко. Что за чудеса такие!.. А когда веселое запоют, так и начинают у всех ноги притопывать, руки шевелиться, плечи подергиваться...
Понравились Зореньке гусляры.
Велела она прийти им еще раз назавтра.
На прощанье, пока мамку Лукерью горбач забавлял и смешил россказнями, слепой старик пропел Зореньке такую песню, что она слушала и дивилась. Пел ей старик о храбром юноше, который нарядился нищим слепцом и пошел с гуслями в дом красавицы девушки, чтоб полюбоваться ее красотой, и, когда увидел, полюбил ее на всю жизнь. А поутру пришел к родителям свататься. И были они с той поры счастливы до самой смерти.
Не знала Зоренька, на что и подумать.
Певцы поклонились и поплелись на ночлег под навес на скотном дворе. Обещались завтра еще попеть и позабавить.
Они ушли, а Зоренька так свою думу и не додумала. Когда уж все спать полегли и кругом всё затихло, отворила она окошко в сад, в тихую теплую душистую ночь, и долго стояла, и слушала соловья, а сама всё думала о чем-то несбыточном, вздыхала тайком от самой себя, и казалось ей, что она спит и что всё это во сне, а наяву ничего не было - ни старика слепца, ни песни его про счастливого юношу...
V
Поутру пришли опять гусляры. Никого в саду в это время не было. Мамка Лукерья уселась чулок вязать, а Зоренька велела слепцу петь вчерашнюю песенку.
Зазвенели гусли, запел старик.
Зоренька растрогалась, чуть не плачет. Вдруг видит, что слепой глядит на нее молодыми радостными глазами. А потом сдернул с себя седую бороду, скинул шапку с белыми пришитыми волосами и шепчет ей:
- Красавица!.. Зоренька!.. Осчастливь: будь моей суженой, моей любимой!
Вспыхнула в ответ Зоренька; задрожало у нее сердце, и руки, и ноги... Глядит - и глазам не верит...
Подняла глаза и Лукерья: почему пение вдруг прекратилось? Взглянула - да как заревет благим матом:
- Батюшки-светушки!.. Разбойники, мошенники!
Но Зоренька скорей зажала ей рот рукой.
- Тише, тише! Что ты, мамушка! Или ты гибели желаешь молодым певцам?
Не знает Лукерья, что теперь делать. Закричать - всех погубить; молчать себя погубить. Насилу отдышалась с перепугу.
А Зоренька всё уговаривает:
- Не кричи, мамушка. Пожалей молодцов.
Первым спохватился горбатый. Опять забренчал он громко на гуслях и запел разудалую песню, будто ни с кем ничего и не случилось.
- Ступайте! Ступайте вы от греха! - зашептала Лукерья, а сама от волнения еле дышит. - Ступайте с глаз долой! Ну вас совсем!
И певцы ушли. Только не сразу. Обещали мамушке хороший подарок, когда приедут на днях свататься, а после свадьбы любовь и почет и всякое уважение.
- Да какая там свадьба! - сказала на это Лукерья. - Или не знаете вы условий царя Косаря?
- Знаю я условия царя Косаря! - воскликнул бывший слепец. - Я верю в свое счастье, и прекрасная Зоренька будет моей женой! А если не будет, так мне и жизни не надо!
Стала уговаривать и Зоренька не тянуть жребия; никто не вынимал ничего, кроме смерти.
- Пожалей себя, юноша! Не сватайся за меня, несчастную.
Потом заплакала и сказала:
- А я тебя никогда не забуду!
Но как ни убеждала его отказаться от сватовства, юноша знать ничего не хотел.
-Будешь, Зоренька, будешь женой моей любимой! Никому теперь не уступлю тебя. И камень я вытяну непременно счастливый!
Измучилась Зоренька. Сердце ее терзалось от жалости. Ведь погибнет ни за что молодец, а белого камня не вытянет. А почему?.. Да потому, что царь Косарь кладет в сосуд оба камня красные: какой ни возьми - всё равно смерть.
Долго не решалась она сказать это юноше. Сказать такое дело про родного отца!.. Как ни мучилась, как ни боялась, а все-таки решилась и сказала.
- Оба красные? - омрачился юноша и на миг заколебался: как быть?
Потом вдруг воскликнул:
- Тем лучше!
Все с удивлением поглядели на него. А он подтвердил:
- Если оба камня красные, тогда без ошибки скажу: уж теперь, Зоренька, будешь ты наверно моею невестой!
Он был так рад, так сияло его молодое лицо, точно он услышал не ужасную новость, а самое приятное известие.
- До завтра. Зоренька!.. До завтра, милая мамушка Лукерья! Помните вашего верного и счастливого Переяслава!
И оба гусляра поспешно удалились.
VI
Трубят, гремят на крутом берегу призывные трубы.
Царь Косарь сидит перед золотым своим шатром и поглядывает на помост. А на помосте стоит глашатай с золотым сосудом и палач с тяжелыми цепями. Внизу под обрывом плещется широкая река, могила всех женихов царской дочери, носятся над быстриной белые чайки... Над головами ясное голубое небо, солнце сияет, жизнь и радость вокруг...
Из радужного шатра выходит Переяслав. Он молод и строен. Одет в скромную дорожную одежду; русые волосы кудрями рассыпались по плечам. Он очень красив и радостен. Белый душистый цветок приколот на груди; этот цветок прислала ему Зоренька - на счастье. Его верный товарищ, бывший горбун, тоже стройный и красивый юноша, идет следом за ним и останавливается у помоста, а Переяслав всходит на помост. Много знатных гостей съехались сегодня к царю Косарю; есть даже посланники соседних царей и ханов. И в золотом шатре Косаря сегодня присутствуют женщины: Зоренька, бледная как смерть, и мамушка Лукерья; у нее сердце сегодня дрожит, как осиновый лист, и дух прерывается со страху.
Зоренька глаз не сводит с золотого сосуда и с палача. Но вот пришел Переяслав, и она уж ничего и никого не видит. Трепещет вся от ужаса... И верит она Переяславу и знает в то же время, что в чаше нет светлого камня.
1 2 3 4