- Порвем - спишем. Списываем все равно каждый год. И что значит - на всех? Мы ведь тоже сотрудники. Расписались и получили в личное пользование. - Она хихикнула. - Фаина Петровна, старшая наша, толстая, как домна. Размера такого не было, так она для племянницы взяла...
- Это же нельзя, ведь нечестно, - высказался я.
- Допил? Уходи, не мешай, - распорядилась мама.
- Почему нечестно? - спокойно возразила Юлия Михайловна. - Для сотрудников - стало быть, для нас. Да еще и покупаем, заботимся. Мы общественники. А без нас никому и дела нет. Всю работу на нас взвалили...
- Ну, я пошла. - Тетя Аня встала, забрала свой медицинский чемоданчик. - Так это был последний укол, Юлия Михайловна. Десятый. Ваш курс закончен, завтра зайдите, покажитесь врачу. Мне кажется, вам назначат вливание алоэ.
- Вызову на дом, - решила Юлия Михайловна.
- Что вы, это нельзя, терапевт наш занят по горло, сорок вызовов на день. Вы же не температурите...
- Пустяки, - отмахнулась Юлия Михайловна. - В конце концов, у меня давление. Не сидеть же там в очереди.
- У нас процедурная пропускает быстро, запишитесь только к терапевту.
Лицо Юлии Михайловны как будто окаменело. Широкое, чуть раскосое, с выпяченным подбородком, неумолимое лицо.
- Да что вы мне там говорите! - вспылила она. - Человек больной, с давлением, и на дому обслуживать не хотят! Это же безобразие! Посмотрите, она обращалась к маме, - что такое творится! Вот бы Танечку Тэсс бы сюда! Материал для фельетона первый сорт! Написать ей, что ли?
Я даже фыркнул: имя известной журналистки она называет запросто, будто та приходится ей ближайшей родственницей...
- Какой же тут материал? Тетя Аня права, - не выдержал я, - терапевт наш, ясно, перегружен. Микрорайон большой.
- Сережа, иди в комнату, - сухо сказала мама. - Принимайся за уроки!
Я вышел вместе с тетей Аней. В дверях она задержалась, зашептала жалостно:
- Сережа, милый, поговори ты с Лидкой, пожалуйста... Может, ты на нее воздействуешь, уж очень я прошу, поговори...
- Да я что же... Я готов, только вот она не больно слушает. Она знаете какая...
- Да знаю, знаю. Ты все-таки побеседуй...
Я обещал, но, честно говоря, не очень-то верил в успех этого дела. Почему-то я больше надеялся на Витьку.
В марте в нашем классе случилось ЧП: Карякина прошибла голову Вадиму Цыбульнику. И сделала это она при всех, прямо на классном собрании. Тут и родители Цыбульника присутствовали.
Цыбульник поступил к нам этой осенью. Здоровенный такой детина, красивый, румянец во всю щеку, самый лучший в классе спортсмен... Учится Цыбульник хорошо, одежка на нем всегда первый сорт - форма на заказ, башмаки на платформе, свитера самые дорогие, часы какие-то необыкновенные... Сразу видно, обожают родители своего Цыбульника, души не чают.
И вдруг один второклассник пожаловался отцу, что Вадим отбирает у него двугривенные. Каждый день по двугривенному. Мальчишка этот уже и в буфет перестал ходить; утром как явится в школу, наш Вадим тут как тут: гони монету! И не только у него одного отбирал. Были у Вадима и другие данники: все из первого, второго и третьего классов. Дальше - больше. Первоклассник Мишка, брат Карякиной, объявил, что Цыбульник время от времени собирает всю эту малышню, загоняет на лестничную площадку около чердака и гоняет туда-сюда. Заставит, например, на четвереньках ползать - и ползают все в ряд, один за другим. А то еще придумал такую игру. Выстраивает ребят в затылок и велит тому, кто стоит в хвосте, лупить по голове впереди стоящего. Тот, в свою очередь, бьет следующего и так далее. Причем требовал, чтобы били всерьез... Жаловаться ребята боялись.
Так продолжалось до тех пор, пока Копенкин Толик не рассказал все отцу. Классное собрание объявили в тот же день. Отец Цыбульника явился задолго, когда у нас шел урок литературы, видно, заранее хотел поговорить с классруком.
Мы услышали осторожное постукивание в дверь, потом дверь приоткрылась, и кто-то согнутым пальцем поманил Нину Харитоновну. Она прервала свой рассказ, оглянулась на дверь. Но с места не двинулась, только лицо медленно начало покрываться красными пятнами. Это всегда у нее, когда волнуется...
- Не иначе папа Цыбульник пожаловал, - громко прошептал Горяев. - Я его палец узнал. Начальственный перст!
Девчонки зафыркали.
- Внимание! - сказала Нина Харитоновна. - Продолжаем тему.
И спокойно довела урок до конца.
Сразу после звонка в класс стали прибывать гости: несколько младших школьников, кое-кто из них с отцом или матерью. С Цыбульником пришли оба родителя. Наконец явилась завуч Анна Леонтьевна, и класс заперли изнутри. Кто-то еще стучался, дверь дергали, пытались открыть, но Анна Леонтьевна отпирать запретила. Собрание началось. После того, как Нина Харитоновна кратко изложила суть дела, выступил сам Вадим. И вот странно: он ничуть не смущался... Отобрать медяки у малышей! Да я бы, кажется, сдох от стыда, да и любой из нас тоже. Грязное дело. А Вадим еще улыбался, пошучивал с девчонками. Те и рады - шепчутся, записочки строчат: "Вадим, Вадим, обернись". Хихикают, дуры. Ну и девчонки же у нас! Хорошо, хоть не все такие.
- Неужели, Вадим, ты отбирал деньги? - спросила Нина Харитоновна. - Об этом ведь даже подумать гадко.
Вадим стоял, небрежно покачиваясь. Руки за спину заложил. Поглядеть на это свежее лицо, ясные глаза, брови вразлет - примерный юноша, вожак школьный, чистая душа.
- Что вы, Нина Харитоновна. Как вы могли такое подумать? Правда, был у нас тут один замысел... В общем, в кино собирались. Всем, значит, коллективом, так сказать, организованно... А деньги на кино добровольно они давали, так что не сомневайтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17