Пусто!.. И напоминали о скачках лишь поваленные заборы, срезанные пулями ветки деревьев да чья-то сбитая в драке кубанка, которую ветер катил по беговой дороге, как колесо.
На площадь мальчишки вышли с опаской. Здесь кое-кто из богачей мог запомнить их в лицо. Не сдобровать, если встретят!
Согнувшись, они проскользнули под стены церкви. Отдышались.
Быстро темнело.
Небо над площадью заполнялось темно-синими тучами. Громоздясь друг на друга, они тяжело шевелились, опускались к земле.
Колька и Сашка взглянули вверх и отшатнулись: купол церкви в движущихся тучах опрокидывался на них! Они рванулись от стен, проскочили мимо закрытых ворот-дверей, замерли у. ступеней винтовой лестницы колокольной башни.
Вход в колокольню забыли закрыть, ветер играл дверью, и она сухо и ржаво скрипела петлями.
На площадь ворвался вихрь. С грохотом он захлопнул дверь колокольни, подхватил с земли ошметки сена, бумажки, тряпки, закрутил столбом. Веревки наверху, под крышей колокольной башни, раскачивались теперь из стороны в сторону, "языки" сдвинулись с места и колокола отозвались глухим похоронным звоном.
Над спуском в улицу вдруг начало светлеть. Запахло дымом, гарью. Мальчишки похолодели. Они кинулись через площадь, выскочили на гребень... и отшатнулись! По склону разливалось пламя. В ярком свете между хатами на конях метались черные всадники с факелами.
- Ах, негодяи!.. Это они, богатые казаки!
Всадники исчезли только тогда, когда огонь начал подниматься столбами из всех тесно сгрудившихся хат. Сухой камыш на крышах горел, как порох.
Взметнулись столбы пламени, с устрашающим гулом закрутились в вышине в один гигантский жгут, и во все стороны рассыпался густой рой искр. Из плавней налетел шквал влажного ветра. Обрушившись на окраину, он придавил столб пламени к земле, огонь лизнул плотоядно склон кручи, овладевая уже безраздельно всем - сараями, копнами сена, деревьями. В крышах затрещало так, словно там рвались патроны, - это стрелял камыш. Состоящий из "баллончиков" с воздухом, он обугливался сверху, внутри скапливался дым. Найдя отверстие, дым вырывался тонкими струями, взметал камышины, как ракеты, вверх. Тучи таких стрел-ракет разбрызгивались из крыш так далеко, что залетали и на гребень кручи. Колька и Сашка стремглав бросились вниз по склону. Огонь уже проник сквозь крыши и в хаты, ярко осветил изнутри окна и весь тот нехитрый скарб, что стоял в комнатах.
Древние старики и старушки, спасаясь от пожарища, стояли по-над зеленой изгородью атаманского сада и смотрели, как горят их дома, в которых они прожили жизнь. Они не кричали, не суетились, лишь прикрывали руками лица от нестерпимого жара и плакали.
Пожарище обожгло Кольку и Сашку своим дыханием, оглушило ревом огня и собачьим воем. Вниз пробраться можно было только там, где стояли старики и старушки, но даже и около деревьев было так жарко, что листья испуганно скручивались в трубки. Густой синий дым разъедал глаза, легким не хватало воздуха. Разбушевавшееся пожарище своим ревом уже заглушало все. Взметая тучи искр, пыли и пепла, проваливались крыши, рушились стены.
Где-то наверху, над площадью, вдруг хлестнула ослепительная ветвь молнии, осветила горящую окраину, всю, без теней, до мельчайших подробностей. Вслед за вспышкой небо раскололось от чудовищного удара грома. Урча и погромыхивая, раскатом отозвался он над всем хутором.
Сорвались первые крупные капли дождя. С шипением они забарабанили, поднимая вулканчиками пыль, по горячей земле, все чаще, гуще... На площадь будто вырвался табун диких лошадей, загудела земля под их копытами!..
Ливень нарастал и катился вниз копытным гулом. Он накрыл мальчишек уже в низине. Одежда на них вмиг промокла, отяжелела.
Во дворе Гаврилы Охримовича яркими факелами было объято все - сарайчик, где стоял Депоша, копна сена, где спали мальчишки, хата... Под обрушившимся дождем огненные языки на крыше хаты просочились сквозь камыш в комнату. Ожив там, огонь обрадованно осветил сквозь окна луг перед камышами, где ночевал табор. Там было пусто, чернели лишь кружилины от костров.
Бабушка Дуня металась перед окнами.
Колька и Сашка подбежали, потащили старушку прочь от горящей хаты. Косынки на бабушке Дуне не было, мокрые волосы облепили лицо, она что-то кричала и рвалась к хате.
Передняя стена с окнами вдруг наклонилась внутрь, горящая крыша поползла вперед и вниз.
Стена рухнула, а вслед за ней и крыша!..
Освещаемый огнем бабушкин бог теперь смотрел на улицу. По расшитому яркими петухами и цветами полотенцу бежали язычки пламени. Дымились уже и углы иконы. Краска на черной доске надувалась пузырями, лопалась, вспыхивала, как крупинки пороха. Глаза бабушкиного бога-заступника с жалостью взирали на мир еще какое-то мгновение, но огненное кольцо сомкнулось вокруг них, и взгляд потух.
Бабушка Дуня вырвалась из рук Сашки и Кольки и бросилась на улицу.
- Господи! - закричала она, протягивая руки к церковному куполу.-Куда ж ты смотришь?! Господи!! Чего ж ты не обороняешь нас! Зло ведь творится, зло!!!
В ответ ей только рев огня.
- Молчишь?! Молчишь?!
Руки у бабушки Дуни сжались в кулаки, потрясая ими, она закричала:
- Так будь же ты проклят! Будь проклят! Будь проклят во веки веков, проклят!
Небо после ее слов глухо и как-то бессильно проворчало и затихло.
- Будьте и вы прокляты! - закричала с новой силой бабушка Дуня и кинулась с воздетыми кулаками к площади. - Все! Все! Вы не люди! Звери! Звери!!!
Если бы не шум дождя, голос ее, вероятно, разнесся бы над всем хутором-так много силы вкладывала она в слова.
Колька и Сашка пытались ее удержать, говорили наперебой о том, что они ее не оставят, возьмут с собой, но старушка не слушала, бежала к площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36