ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Разве ревность не есть показатель любви? Сейчас мы держим друг друга за руки, а в последующую минуту начинаем ссориться; мы говорим резкости, но вскоре после этого обнимаемся. Мы ссоримся, потом целуемся, и снова мир. Разве это не любовь? Само проявление ревности указывает на любовь, они как будто идут вместе, подобно свету и тьме. Быстро проходящий гнев и следующая за ним ласка — не есть ли это полнота любви? Река одновременно в одних местах бурная, в других спокойная; она проходит тенистые участки и места, освещенные солнцем, и в этом заключается красота реки».
— Что мы называем любовью? Ревность, страсть, брань, ласку, держание друг друга за руки, ссоры и примирения. Все это факты, существующие в сфере так называемой любви. Гнев и ласка — повседневные факты в этой сфере, не правда ли? Мы стараемся установить связь между различными фактами, мы сравниваем один факт с другим. Мы используем один факт, чтобы осудить или оправдать другой в пределах той же самой сферы; или мы стремимся установить отношения между фактами внутри этой сферы. Мы не берем каждый факт в отдельности, но стремимся найти между ними связь. Почему мы так делаем? Чтобы понять какое-то явление, мы не должны сравнивать его с другим явлением того же поля, так как в этом случае возникают конфликт и путаница. Но почему мы сравниваем различные факты одной и той же сферы? Почему мы переносим значение одного факта на другой: чтобы свести его на нет или объяснить другой?
«Я начинаю улавливать, что вы имеете в виду. Почему же мы так делаем?»
— Можем ли мы понять какой-либо факт, если будем рассматривать его сквозь завесу идеи, через экран памяти? Могу ли я понять ревность только потому, что я держал вашу руку? Держание руки — это факт, и ревность — тоже факт; но понимаю ли я процесс ревности потому, что имею воспоминание о том, что держал вашу руку? Облегчает ли память понимание? Память сравнивает, видоизменяет, осуждает, оправдывает или отождествляет, но она не может дать понимания. Мы подходим к фактам, совершающимся в поле так называемой любви, с какой-то идеей, с каким-то умозаключением. Мы не берем факта ревности, как он есть, мы не наблюдаем его безмолвие, но стремимся подогнать факт к образцу, к умозаключению. Такого рода подход объясняется тем, что в действительности мы не хотим понять факт ревности. Чувства, порождаемые ревностью, действуют так же возбуждающе, как и ласка. Мы жаждем этого возбуждения, но только без тех страдании и неприятностей, которые неизбежно сопутствуют ему. Отсюда возникает конфликт, хаос и антагонизм внутри того поля, которое мы называем любовью. Но любовь ли это? Является ли любовь идеей, ощущением, стимулом? Является ли любовь ревностью?
«Но не присутствует ли в иллюзии сама реальность? Разве свет не окружен тьмой и не содержится в ней? Разве Бог не присутствует в рабстве?»
— Это — идеи, мнения; и, следовательно, они лишены основания. Такие идеи лишь питают враждебность, они ничего общего не имеют с реальностью. Там, где есть свет, тьмы нет. Тьма не может скрывать в себе свет; а если она может, тогда нет света. Там, где существует ревность, любви нет. Идея не может скрывать в себе любовь. Для отношения необходимо нечто общее. Любовь не родственна идее, и потому идея не может иметь отношение к любви. Любовь — это пламя без дыма.
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ
Она пришла с группой людей, которые хотели обсудить несколько серьезных вопросов. Возможно, что она пришла из любопытства, а может быть, ее привел кто-то из друзей. Она была хорошо одета, держалась с достоинством и, по-видимому, была уверена, что прекрасно выглядит. Она была исполнена сознания себя; сознавала свое тело, каждый свой взгляд, прическу и то впечатление, которое производит на других. Ее движения были отработаны; время от времени она принимала различные позы, которые были тщательно заранее продуманы. Весь ее внешний облик имел характер выработанной позы, которую она решила осуществить во что бы то ни стало. Началась беседа на серьезную тему, и в течение часа или более она сохраняла свою позу. Среди серьезных и внимательных лиц вы видели эту сознающую себя девушку, старающуюся следить зa предметом беседы и пытающуюся присоединиться к дискуссии; но она не промолвила ни слова. Ей хотелось показать, что она тоже разбирается в проблеме, которая обсуждалась; но в глазах ее было смущение из-за неспособности принять участие в серьезном разговоре. Вы видели, как быстро она погружалась в себя, удерживая долго культивированную позу. Всякая естественность старательно пресекалась.
Каждый культивирует позу. Существует походка и поза преуспевающего бизнесмена, улыбка прибывшего гостя; выражение лица и поза актера; имеется поза исполненного достоинства «ученика» и поза тренированного аскета. Подобно сознающей себя девушке, так называемый религиозный человек принимает позу самодисциплины, которую он усердно культивирует отречениями и жертвами. Девушка пожертвовала всего лишь естественностью ради впечатления, а такой религиозный человек самого себя приносит в жертву ради достижения результата. Они оба заинтересованы в результате, хотя их результаты разных уровней; и хотя результат так называемого религиозного человека может расцениваться в социальном отношении как более полезный по сравнению с результатом девушки, по существу они подобны, один ничуть не выше другого. Оба неразумны, ибо оба указывают на ограниченность ума. Ограниченный ум всегда ограничен. Он не может сделаться богатым, щедрым. Хотя такой ум может себя украшать или стяжать добродетель, он остается таким же, каким был, — ограниченным, не глубоким, а с помощью так называемого роста, опыта он может возрасти лишь в собственной ограниченности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
— Что мы называем любовью? Ревность, страсть, брань, ласку, держание друг друга за руки, ссоры и примирения. Все это факты, существующие в сфере так называемой любви. Гнев и ласка — повседневные факты в этой сфере, не правда ли? Мы стараемся установить связь между различными фактами, мы сравниваем один факт с другим. Мы используем один факт, чтобы осудить или оправдать другой в пределах той же самой сферы; или мы стремимся установить отношения между фактами внутри этой сферы. Мы не берем каждый факт в отдельности, но стремимся найти между ними связь. Почему мы так делаем? Чтобы понять какое-то явление, мы не должны сравнивать его с другим явлением того же поля, так как в этом случае возникают конфликт и путаница. Но почему мы сравниваем различные факты одной и той же сферы? Почему мы переносим значение одного факта на другой: чтобы свести его на нет или объяснить другой?
«Я начинаю улавливать, что вы имеете в виду. Почему же мы так делаем?»
— Можем ли мы понять какой-либо факт, если будем рассматривать его сквозь завесу идеи, через экран памяти? Могу ли я понять ревность только потому, что я держал вашу руку? Держание руки — это факт, и ревность — тоже факт; но понимаю ли я процесс ревности потому, что имею воспоминание о том, что держал вашу руку? Облегчает ли память понимание? Память сравнивает, видоизменяет, осуждает, оправдывает или отождествляет, но она не может дать понимания. Мы подходим к фактам, совершающимся в поле так называемой любви, с какой-то идеей, с каким-то умозаключением. Мы не берем факта ревности, как он есть, мы не наблюдаем его безмолвие, но стремимся подогнать факт к образцу, к умозаключению. Такого рода подход объясняется тем, что в действительности мы не хотим понять факт ревности. Чувства, порождаемые ревностью, действуют так же возбуждающе, как и ласка. Мы жаждем этого возбуждения, но только без тех страдании и неприятностей, которые неизбежно сопутствуют ему. Отсюда возникает конфликт, хаос и антагонизм внутри того поля, которое мы называем любовью. Но любовь ли это? Является ли любовь идеей, ощущением, стимулом? Является ли любовь ревностью?
«Но не присутствует ли в иллюзии сама реальность? Разве свет не окружен тьмой и не содержится в ней? Разве Бог не присутствует в рабстве?»
— Это — идеи, мнения; и, следовательно, они лишены основания. Такие идеи лишь питают враждебность, они ничего общего не имеют с реальностью. Там, где есть свет, тьмы нет. Тьма не может скрывать в себе свет; а если она может, тогда нет света. Там, где существует ревность, любви нет. Идея не может скрывать в себе любовь. Для отношения необходимо нечто общее. Любовь не родственна идее, и потому идея не может иметь отношение к любви. Любовь — это пламя без дыма.
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ
Она пришла с группой людей, которые хотели обсудить несколько серьезных вопросов. Возможно, что она пришла из любопытства, а может быть, ее привел кто-то из друзей. Она была хорошо одета, держалась с достоинством и, по-видимому, была уверена, что прекрасно выглядит. Она была исполнена сознания себя; сознавала свое тело, каждый свой взгляд, прическу и то впечатление, которое производит на других. Ее движения были отработаны; время от времени она принимала различные позы, которые были тщательно заранее продуманы. Весь ее внешний облик имел характер выработанной позы, которую она решила осуществить во что бы то ни стало. Началась беседа на серьезную тему, и в течение часа или более она сохраняла свою позу. Среди серьезных и внимательных лиц вы видели эту сознающую себя девушку, старающуюся следить зa предметом беседы и пытающуюся присоединиться к дискуссии; но она не промолвила ни слова. Ей хотелось показать, что она тоже разбирается в проблеме, которая обсуждалась; но в глазах ее было смущение из-за неспособности принять участие в серьезном разговоре. Вы видели, как быстро она погружалась в себя, удерживая долго культивированную позу. Всякая естественность старательно пресекалась.
Каждый культивирует позу. Существует походка и поза преуспевающего бизнесмена, улыбка прибывшего гостя; выражение лица и поза актера; имеется поза исполненного достоинства «ученика» и поза тренированного аскета. Подобно сознающей себя девушке, так называемый религиозный человек принимает позу самодисциплины, которую он усердно культивирует отречениями и жертвами. Девушка пожертвовала всего лишь естественностью ради впечатления, а такой религиозный человек самого себя приносит в жертву ради достижения результата. Они оба заинтересованы в результате, хотя их результаты разных уровней; и хотя результат так называемого религиозного человека может расцениваться в социальном отношении как более полезный по сравнению с результатом девушки, по существу они подобны, один ничуть не выше другого. Оба неразумны, ибо оба указывают на ограниченность ума. Ограниченный ум всегда ограничен. Он не может сделаться богатым, щедрым. Хотя такой ум может себя украшать или стяжать добродетель, он остается таким же, каким был, — ограниченным, не глубоким, а с помощью так называемого роста, опыта он может возрасти лишь в собственной ограниченности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202