Она стояла возле машины и смотрела на него, высоко подняв темноволосую головку, чтобы скрыть неуверенность, — красивая и стройная…— Вы думаете, я буду пересказывать кому-нибудь то, что вы мне сейчас рассказали?— Возможно, вы поделитесь этим с Лиз и посмеетесь вместе — в следующий раз.Он захлопнул дверцу:— Вы не понимаете очевидного: если первого раза не было, неверно говорить о следующем.Он включил передачу и уехал. Она стояла, напряженно выпрямившись, и смотрела, как удаляется красная машина.Полицейская казарма представляла собой сооружение из блекло-красного кирпича, стоящее в самом конце главной улицы. Перед ним на лужайке росло несколько вечнозеленых кустов, высаженных без особого замысла. На верхушке высокого белого флагштока лениво трепыхался американский флаг. Справа на стоянке виднелись две черно-белые полицейские машины и еще две, ничем не примечательные, кроме маленькой надписи «Полиция штата», помещенной на лобовом стекле. Обе как раз отъезжали со стоянки, и для Джерико освободилось место, чтобы припарковаться.Офицер, сидевший за столом напротив входной двери, окинул Джерико официальным взглядом, исполненным холодного безразличия.— Я хотел бы поговорить с дежурным офицером, — сказал Джерико.Выражение лица у человека за столом нисколько не изменилось, однако Джерико понял, что его рыжая борода возбудила в нем какие-то подозрения.— По какому поводу? — поинтересовался полицейский.— Я — гость Алекса Баумана. Меня зовут Джон Джерико.— Вы здесь находитесь в связи с деятельностью фонда?— Да.Видимо, такой ответ вполне убедительно объяснил полицейскому наличие бороды. Имя Баумана тоже произвело необходимое впечатление.— Лейтенант Фарроу — первая дверь направо по коридору.Лейтенант Фарроу сидел за столом. Он как раз положил телефонную трубку, когда Джерико вошел в его кабинет. Очевидно, человек за столом успел его предупредить.— Доброе утро, мистер Джерико, — поздоровался он. — Что с вами случилось?Джерико сел в кресло. Фарроу оказался загорелым блондином со стрижкой «ежик». Глаза у него были такого редкого холодно-голубого цвета, какого Джерико почти никогда не приходилось видеть. Джерико подумал, что лейтенант напоминает профессионального атлета, гибкого и пружинистого.Джерико вынул из кармана трубку и начал ее набивать.— Я вхожу в состав группы людей, участвующих в благотворительном вечере фонда, который состоится сегодня, — объяснил он. — Остановился я в доме Алекса Баумана.Фарроу мельком взглянул на лежавший перед ним лист бумаги.— У меня имеются кое-какие сведения о вас, мистер Джерико. Вы художник. О вас говорят, что вы умеете находиться там, где происходят какие-то неприятности.— Где вы это раздобыли?Фарроу усмехнулся:— Представьте себе, я видел рисунки, которые вы сделали во время беспорядков в Детройте. Выставка проходила в галерее фонда пару лет назад. Это было чертовски здорово.— Благодарю вас.— Потом еще в «Таймс» вышла о вас заметка, где говорилось, что вы служили в Корее. Это поразило меня, потому что я тоже служил там лет через десять после вас. А здесь у меня список всех больших шишек, которые будут сегодня на приеме. Некоторые из них — весьма сомнительные личности. Но охранять мы должны всех.— По-вашему, я тоже сомнительная личность, лейтенант?Фарроу расплылся в улыбке:— Пожалуй. Я понимаю, что вы — один из тех, кто выступает против войны. К концу дня этот городок наводнят приезжие, мистер Джерико. А в наше время неприятности могут начаться при скоплении людей любого рода. Это как эпидемия. Так чем я могу вам помочь?На мгновение Джерико был близок к тому, чтобы изменить свое решение. Его насторожило что-то в этом Фарроу с его ледяным взглядом; показалось, что он может вовлечь его в такие события, о которых потом придется пожалеть. Но момент был упущен.— Кто-то покушался на меня сегодня на рассвете, — сказал Джерико.Ни о предыдущем вечере, ни о странном ночном визите Лиз Бауман он не упомянул, начав свой рассказ с того момента, когда он вышел пройтись и неожиданно кто-то стал стрелять в него. Он описал, какие действия предпринял сам, и из чего заключил, что все это происшествие не было случайностью.Фарроу выслушал его. На его челюстях напряглись желваки. Джерико заметил, что он может подолгу смотреть не моргая.— Вы отлично сумели выпутаться, — заметил Фарроу. — Правда, если бы за вами шел я, вам не удалось бы уйти.По его лицу снова скользнула усмешка.— Этот тип тоже был близок к цели, — ответил Джерико и протянул руку, чтобы показать царапину от пули.Фарроу присвистнул:— Как же вам удалось увернуться? Ведь эта роща так вылизана, что там просто негде спрятаться.— Благодаря тому человеку, из-за которого я вообще приехал сюда, — а именно Бобу Уилсону, моему другу. Вы знаете его?— Конечно.— Он был в моем отряде в Корее, где спас мне жизнь. Я его должник.— Будь я проклят! Никогда бы не подумал, что Боб Уилсон служил в войсках. Я не встречал его имени в списке Легиона ветеранов. Я считал, что он вращается в артистических кругах.— Он был лихим воякой. И сегодня утром он, похоже, снова спас меня от смерти.Джерико рассказал о внезапном появлении Боба, о том, как он подал ему условный сигнал свистом, и о том, как Боб прикрывал его огнем, чтобы дать возможность добежать до дома.— Так кто же это ненавидит вас до такой степени, что пытался вас убрать? — поинтересовался Фарроу.Джерико пожал плечами и достал из кармана гильзы, которые и положил на стол перед Фарроу.— Двадцать второй калибр. В доме только одно ружье этого калибра, и принадлежит оно сыну Баумана Томми. По всей видимости, стреляли не из него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48