Она вылезла из машины и зашагала к Кэдогэнскверу. Из-за холода молния на ее куртке была поднята, а голову укутывал шелковый шарф. Телефон в квартире Ливви не отвечал, и безумные мысли бродили у Мойры в голове. После того, что Питер рассказал ей ночью, она с самого раннего утра пыталась дозвониться до своей дочери. Каждые двадцать минут она набирала номер, но напрасно. В конце концов она оделась, села в машину и поехала в Лондон.
Прошлой ночью Питер рассказал ей, в каком состоянии находится Ливви. Он передал, что ему говорила ее дочь, и Мойра разъярилась. Ливви никогда с ними не ссорилась и не вступала в споры. Она всегда была очень сдержанна с ними и совсем не упоминала об отце. И только сейчас, когда она выплеснула весь этот бред на Питера, им стало понятно, с какими мыслями и чувствами она жила все эти годы.
Мойра завернула за угол Милнер-стрит и остановилась. Ей нужно было перейти дорогу, и она ждала, когда иссякнет поток машин. Занятая своими мыслями, она шагнула с тротуара на проезжую часть, с трудом увернулась от черного такси и, не обращая внимания на ругань водителя, перебежала через дорогу. Ее сердце сильно билось от испуга, но она так и не поняла, что чуть не угодила под колеса. Она подошла к подъезду дома, где жила Ливви, внимательно осмотрела панель со звонками, и, найдя фамилию Ливви, нажала на кнопку. Не отнимая пальца от кнопки, она смотрела на верхний этаж здания и ждала ответа.
Ливви услышала звонок. Он ворвался в ее сон, и она открыла глаза. Звонок прекратился. Находясь под воздействием таблеток, она снова закрыла глаза и отключилась. Но звонок зазвенел снова, но только в этот раз он не утихал. Его громкое монотонное звучание снова разбудило Ливви. Она подняла голову, с трудом вышла из апатии и встала с кровати.
– Слышу, слышу! – ворчала она, накидывая на себя халат и направляясь в холл. – Иду! – Она наклонилась к домофону и грубо спросила: – Кто?
Она услышала громкий голос своей матери:
– Ливви, это твоя мать! Открой мне.
Ливви нажала на кнопку, открывая парадное, потом распахнула входную дверь и отправилась в кухню, чтобы поставить чайник. Она ничего не чувствовала, услышав голос матери: ни удивления, ни радости – только легкое раздражение и тяжесть в голове от валиума.
Мойра вошла в квартиру и тихо закрыла за собой дверь. Она прошла на кухню, отметив по пути исчезновение картин и спертый воздух в комнате. Остановившись в дверях кухни, она стала ждать, пока дочь обратит на нее внимание. Она увидела грязные и непричесанные волосы Ливви. Халат выглядел так, словно сто носили, не снимая, целый год. Но Мойра молчала. Она просто стояла и ждала, пока Ливви оторвется от созерцания крышки чайницы. Наконец, больше не в состоянии терпеть это пренебрежение, Мойра кашлянула. Ливви посмотрела на нее, насыпая чай в заварочный чайник, залила кипяток.
– Я думаю, что ты здесь из-за моего плохого поведения с Питером. Сомневаюсь, что тебя могло привести сюда Что-нибудь еще.
Мойра уставилась на свою дочь. Она обиделась, но, вспомнив о положении Ливви, сдержалась.
– Нет, я совсем не из-за этого здесь.
Ливви приподняла одну бровь:
– Нет?
– Нет, – ответила Мойра, сдерживая ярость. – Я пришла убедиться, что с тобой все в порядке. Мне не удалось дозвониться до тебя, и я разволновалась. Мне…
Ливви оборвала ее.
– Ты пришла из-за Питера, мать. Не лги. За все прошедшие двенадцать лет я никогда не была для тебя на первом месте. Будь честной, мама! Я расстроила Питера, и ты решила это исправить. Ты приехала в город, чтобы провести с ним ленч и утешить его. А до этого ты решила потратить время на меня, чтобы рассказать, какой он прекрасный малый. Не надо скромничать со мной, мать! – Ливви закатила глаза и подбоченилась. – Ты всегда выкладывалась ради Питера, мать. Ты на все была готова ради него. Ты…
Мойра, не понимая, что делает, пересекла кухню и влепила сильную пощечину своей дочери. Та, пораженная, яростно уставилась на Мойру и закрыла щеку рукой.
– Боже! Ты сука!
Грудь Мойры бурно вздымалась, а лицо побагровело. Ей хотелось плакать и кричать от невыносимой боли, по, сжав кулаки и не двигаясь с места, она сказала:
– Нет, не я. Ты абсолютно ничего не знаешь. Мы всегда старались оберегать тебя, мы…
– Оберегать меня? Боже, это шутка! Оберегать меня от чего? Но только не от твоей любовной интриги и твоей безудержной страсти.
– Достаточно, Ливви! – разъярилась Мойра.
– Достаточно! Ты оберегала меня своей нелепой беременностью, из-за которой ты бросила папу. Ты старалась защитить меня этим спектаклем: тридцативосьмилетняя женщина, моя мать, с новым ребенком и любовником?
– Достаточно! – закричала Мойра. – Достаточно! – Ее голос был сильным, и она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать снова. Страстный голос матери удивил Ливви. Она уставилась на Мойру. Та продолжала: – Я расскажу тебе, дочь, почему я оставила твоего отца. Я оставила его, потому что заболела! Да, Ливви, заболела! В течение многих лет я несла такую физическую и эмоциональную ношу, что сломалась. – Мойра остановилась и перевела дыхание. Перехватив взгляд дочери, полный ужаса и отвращения, она решила, что хватит лжи. Ливви должна знать всю правду, какой бы горькой она ни была. Время пришло. – Ливви, Брайан Дэвис был блестящим журналистом, но он был отвратительным мужем и очень сволочным человеком. С той минуты, когда он узнал, что я беременна тобой, – он отказался от меня. Он сказал, что ему нужна сексуальная разрядка, а не вонючий младенец. Что он не собирается иметь пустые ночи и сюсюкаться с беременной бабой. Поэтому он уходит к одной из своих любовниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128