Таз, от которого все еще шел слабый пар в прохладной комнате. Полотенце, которым он вытирал лицо и шею. Тщательно убранная кровать, на которой не осталось следов ее пребывания. Два бокала для вина на столике, подвинутом ближе к огню, один пустой, а второй – с каплями вина на дне.– Садись, ты ведь устала, – пригласил Ник.Синтия заметила, что у него по краснел и уголки глаз.– Ты тоже устал.И словно в подтверждение ее слов он опустился на стул сразу, как только села Синтия.– Признаюсь, что не очень хорошо спал сегодня. Мистические открытия, знаешь ли.– Допускаю, – улыбнулась она в ответ.Ну вот, Ник уже заставил ее улыбнуться.Ланкастер наполнил бокалы вином, и они приступили к трапезе. От горячего супа внутри разлилось приятное тепло. Молчание, царившее в комнате, было в сто раз комфортнее той тишины, в которой они работали несколько часов назад. Когда Ник потянулся за хлебом, внимание Синтии привлекли его пальцы.Они были длинными и грубоватыми, не такими изысканными, как все остальное в нем. Эти пальцы с хрустом разломили поджаристую булку. В свете камина виднелись золотистые волоски, покрывавшие его кожу. Когда он потянулся через стол, чтобы положить половинку хлеба на ее тарелку, проявился рельеф мышц. Эти крупные пальцы прикасались сегодня к ней, гладили, удерживали ее.– Спасибо, – только и сумела произнести Синтия.– Не за что, – тихо ответил он.Их взгляды встретились. Читает ли он ее мысли? Разделяет ли их? Но его улыбка была чистой и лишенной всяческого намека на флирт.Сознание вины превратило теплый суп у нее в желудке в раскаленный уголь. Ник принадлежит другой женщине.– Как поживает твоя семья? – неожиданно громко поинтересовалась Синтия.– Хорошо.Ланкастер ни слова к этому не добавил.– Я очень сожалела, когда узнала о твоем отце. Он был хорошим добрым человеком.На его лице промелькнула улыбка.– Да, он был замечательным человеком.Ник взял свой бокал и отодвинул полупустую тарелку. Через несколько секунд его бокал был пуст, и он снова наполнил его до краев.– Добрым, – добавил он с кривоватой улыбкой.– Наверное, ты скучаешь по нему.– Думаю, да. Это было очень давно.Давно? Его отец умер всего лишь два года назад. Она откусила хлеба, чтобы скрыть свое изумление. Он всегда был так близок к отцу, такому же теплому и дружелюбному человеку, как и сам Ник. Видимо, из-за скорби эти два года показались ему целой вечностью.Но Ник смотрел куда-то в пространство, как будто боль потери давно притупилась. Это было очень давно.Он выпил еще один бокал вина. Смущение девушки усилилось.– Разве ты не голоден?– Я хочу еще раз извиниться. – Ланкастер поставил бокал и наклонился вперед. – За то, что произошло раньше. За все.– Все в порядке.– Нет… Я должен объяснить. Или попытаться сделать это. Просто… Женщины в Лондоне… Они не такие как ты, Син.Ее ложка громко стукнула о чашку с супом, и она положила ее на стол. Неужели он думал, что она об этом не знает?– Они более… практичные и земные.– Я уверена, что так и должно быть, – произнесла она.– Здесь, в деревне, ты в безопасности.– Вряд ли это так, Ланкастер, – вспылила Син.– Прости. Конечно. Я плохо объясняю. Но в Лондоне много женщин, подобных тебе. Я говорю общими фразами, вместо того чтобы сказать конкретно, что я имею в виду.– И что же ты имеешь в виду? – Синтия постаралась не запоминать фразу «подобных тебе», но не сомневалась, что она еще много недель будет ее преследовать.– Я пытаюсь сказать тебе, что женщину, на которой я женюсь, моя персона волнует так же мало, как и меня – ее. А может, и меньше.– Может, она просто стеснительная.– Нет, – он снова улыбнулся, и на этот раз улыбка была даже в его глазах. – Боюсь, что дело не в этом.Синтия потянулась за своим бокалом. Ей не нравился этот разговор, но очень хотелось получить информацию.– Я не понимаю, Ник. Все любят тебя, и ты любишь всех.– Син, – начал Ланкастер и рассмеялся.Боже, ей хотелось растаять от этого звука. Она скучала без него. Она скучала не только без Ника, но и без этого звука. Теперь его смех звучал глубже, но как-то упаднически.– Я был послушным ребенком, – произнес Николас. – Покладистым. Тут я с тобой согласен, – от смеха остался лишь отголосок. – Но покладистость – опасная штука.– Почему? – Она не понимала его слов, но, возможно, тому виной была его рука, которой он лениво прикрыл ее руку, гладя большим пальцем ее пальцы.– Будучи покладистым… Если бы ты была покладистой, Син, если бы это было твоим единственным качеством, ты бы не стала противиться этому браку. Ричмонд пришел бы за тобой, и ты бы с ним ушла. И теперь ты была бы сломленной.Его палец стал обводить контуры ее руки.– Ты восхищаешься моим упрямством?– Я восхищаюсь твоей силой, – Ланкастер улыбнулся. – И говорю, если бы тебе нравились все и ты нравилась всем… Синтия, твоя жизнь сразу бы превратилась в страдание.Девушка пыталась поймать его взгляд. Они говорили сейчас о нем. Так что он имел в виду? Ей хотелось спросить, но он разглядывал ее пальцы и не поднимал головы.– Я имею в виду жизнь в качестве леди Ричмонд. Это была бы самая несчастная жизнь, какую только можно представить.Момент был упущен. И если он имел в виду что-то еще под своими словами, Синтия не сомневалась: теперь он станет это отрицать. Поэтому она просто улыбнулась ему в ответ:– Я бы не стала леди Ричмонд. Я бы вышла замуж за человека, за которого меня обещал выдать отец.– Кто это? – с любопытством спросил Ланкастер.Неужели его удивляет, что кто-то хотел взять ее в жены? Если бы только она могла сразить его каким-нибудь громким именем. К сожалению, никого достойного не было.– Это сэр Реджинальд Бейлор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79