Я даже не представлял, что дела у тебя обстоят именно так. Я постоянно пытался хоть что-нибудь о тебе узнать, но все, кто мог мне в этом помочь, хранили молчание. Я навестил твоего отца, но он тоже сказал, что ему ничего о тебе неизвестно.
— Это я настаивал на полном молчании, — ответил Тристрам. — Но мне в голову не приходило, что они станут так твердо выполнять мою просьбу.
— Все дело в классовом противопоставлении. Они даже меня подозревают. Только вчера вечером один из них подал мне знак.
Тристрам кивнул.
— Да, я здесь один. Мне удалось отыскать пещеру, я там поселился и опять превратился в Одинокого Воина. Конечно, в одиночестве имеются кое-какие преимущества, но жить здесь очень трудно.
Уолтер с замиранием сердца взглянул на друга. Трис стал совсем стариком. На лице было полно морщин, отросла неряшливая бородка цвета пакли. Казалось, что на плечах у него крепко пристроилась грусть, болезнь духа заставляла лихорадочно сверкать глаза.
— Я вернусь завтра, — пообещал Уолтер. — Скажи мне, что тебе нужно, и все у тебя будет.
— Все, что мне нужно? Уолт, это будет, длинный список. Я должен тебя предупредить — не возвращайся ко мне сразу.
Если кто-то заметит, что ты часто ходишь по этой дороге, это может стать для нас обоих опасным. Подожди неделю, а потом приходи снова.
Уолтер согласился с этим:
— Наверно, ты прав.
— Мне больше всего не хватает соли и мыла. Мыло, Уолт! Когда мы ведем нормальную жизнь, то не задумываемся о многих вещах, но когда лишаемся их, это становится невыносимо.
Трис вытянул почерневшие от грязи руки:
— Я мечтаю о мыле и о теплой ванне. Вот бы сюда этих круглолицых китайских девиц с душистым мылом и чистыми полотенцами! Я бы без смущения обнажился перед ними, если бы они были здесь!
— Что тебе нужно, кроме мыла и соли?
— Сахар, — ответил Тристрам. — У меня текут слюнки, когда я вспоминаю о сладком. Еще нитки с иголкой и кусочки ткани. Взгляни на меня! В одежде столько дыр, что через нее можно процеживать воду. И принеси острый нож. Боже, мне нужно столько всего! Свечи и… и марципан. Мне даже снится, как я жую его!
— Не торопись, я должен все запомнить. Тристрам рассмеялся:
— Не все принимай на веру. Я понимаю, что ты не можешь прийти сюда с вьючными животными!
— Я обязательно найду способ переправить тебе все, что надо. Что еще?
— Сотни вещей. Боюсь, что мне необходимо действительно очень много. Новый лук, и в особенности новая тетива. Много стрел. Масло, чтобы смазывать лук, и календарь. Я потерял счет времени. — Тристрам помолчал. — Господи, какое трудное я выдумал для тебя задание, Уолт, я понимаю, если понадобится, ты для меня здесь создашь все удобства.
— Я сделаю все, что в моих силах. — Уолтер опустил руку на плечо друга. — Мне следует сделать для тебя самое главное — чтобы ты смог беспрепятственно выехать из страны. Нельзя, чтобы ты оставался здесь как загнанный зверь.
Тристрам решительно замотал головой:
— Я не собираюсь покидать Англию! Мне не нравится жить в чужой земле. Уолт, тебе известно, что я не понимаю их речь, и там я буду так же одинок, как здесь, в лесах. Я понимаю, что мне теперь не удастся жить, как живут нормальные, подчиняющиеся законам люди. Но я англичанин и останусь здесь до самой смерти!
— Послушай меня, Трис! Со временем все переменится. Я смогу помочь тебе убраться из страны, а потом постараюсь добыть для тебя прощение. Если ты здесь останешься, Бог знает, что с тобой может случиться!
Тристрам взглянул на солнце, пропадающее за покрытыми снегом холмами, и снова покачал головой.
— Дружище, тут ничего не поделаешь. Новые законы принесут мало пользы простым людям. Мне кажется, что рабство, в котором они томятся, может быть отменено, только если простой люд восстанет против несправедливых законов. Уолт, это время близится. Английские крестьяне поднимутся и потребуют права жить как положено людям, свободным людям! Это так же точно, как солнце садится за заснеженными вершинами холмов. Может, мы этого не застанем, но все переменится! И Бог приблизит эти дни! — У Триса засияло лицо, и страстный свет разгорелся в запавших глазах. — Лежа в пещере, я только об этом и думаю. Я считаю, что смогу как-то им в этом помочь, хотя теперь мне нельзя далеко уходить с этого места. Если я уеду, то меня очень скоро все забудут. Но если останусь здесь и не двинусь с любимой земли, обо мне будут помнить. Когда придет время и простые люди Англии станут требовать своих прав, они вспомнят, что я сделал, и станут более стойкими!
Расправив плечи, Тристрам с гордостью смотрел на Уолтера, и тому показалось, что на лице друга даже поубавилось горьких морщин, несмотря на то что его ждала в будущем трудная жизнь.
— Нет, Уолт! Я останусь здесь. Если меня поймают и повесят, так даже будет лучше, потому что все будут знать, что я погиб за праведное дело! — Он прислонился к поверхности Головы Ведьмы и улыбнулся. — Я произнес речь, как ученый в Оксфорде. Но я подпишусь под каждым своим словом. Уолт, расскажи, что у тебя нового. Ты сумел что-нибудь узнать о Мариам?
— Нет, как можно что-то о ней узнать, если нас разделяют такие огромные расстояния?
— Бедняжка Таффи! Тебе, наверно, придется примириться с тем, что ты ее больше никогда не увидишь! — Он помолчал, внимательно глядя на Уолтера. — Уолт, надо смириться с этим и жениться на леди Ингейн. Так будет лучше. Я не сомневаюсь, что так и произойдет. Нашим крестьянам станет легче, дружище, потому что ты станешь с ними справедливо обращаться.
— Я еще об этом не думал, — сказал Уолтер.
— Я хочу сказать тебе одну вещь. Не я выпустил стрелу, которая убила твоего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157