НАЙТИ ЭДЕМ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. К ЗАКОЛДОВАННЫМ ДЕРЕВЬЯМ
Слабый шум возник в ночи - это ветер шел с Иордана, заставляя
шелестеть Умирающий Лес - и гнилью понесло с болота. Павел поморщился. С
самого детства, после случая с медведем, болотный запах вызывал у него
отвращение, и он просто заставлял себя лезть в болота, но так и не мог к
нему привыкнуть. Да, и днем тут не пахло цветами, а уж ночью... Правда,
ночью он был в этих местах только раз, года четыре назад, возвращаясь из
Броселиандского леса. Тогда он чуть не сбился с пути - небо было
беззвездным накануне сезона дождей, - но все-таки выбрался к могиле
Безумной Ларисы, прошел вдоль болота к дому Хромого Яноша, да там и
заночевал, хоть до города было всего ничего - устал, набродившись по
чащобе. И вот опять пришлось...
Он потуже стянул пояс крутки, перекатился со спины на живот, скрипнул
зубами от злости. Злость и не думала уходить, злость переполняла его
темной холодной водой. "Куклы безмозглые, - подумал он, выдирая пальцами
из земли неподатливую шершавую траву, - всех бы вас в это болото! Нашли
дьявола..."
Что делать дальше, он не знал. Не оставаться же до конца дней своих в
лесу и жить отшельником, как тот же Хромой Янош или Иону из-за Байкала...
А Петр с ручья Медведя-Убийцы? Изгнали из Вифлеема за нежелание работать -
так что, хорошо ему теперь живется? Опух от своего горького пойла. И как
оставить родителей? Ладно, пусть отец если не на работе, то в питейке, но
мама... И почему это он должен уходить из города и скрываться? Из-за кучки
этих подвыпивших завсегдатаев питейки, напуганных и направленных, без
сомнения, Черным Стражем?.. Предупреждал ведь Черный Страж!
Павел вжался лицом в кулаки и заскреб ботинками по жесткой траве. "Не
та-кой, не та-кой... - билось в висках. - Да, не такой! А вы почему такие,
вы, дорогие жители Города У Лесного Ручья, и вы, Плясуны, и вы, Могучие
Быки, и вы, иерусалимцы? Кто виноват, что я не такой, как вы?.."
Он лежал в низком кустарнике возле Болота Пяти Пропавших, деревья
шелестели все тише, потому что сгущалась ночь, усыпляя ветер, и только
звезды спокойно горели во славу Создателя Мира.
Как все-таки легко можно запугать кого угодно! Несколько слов - и все
поверили, что он, Павел, - враг. И кто поверил? Те самые парни, с которыми
он не раз сидел в питейке, и бок о бок махал кайлом в шахте, и валил лес,
и укладывал шпалы, и ворочал глыбы в каменоломне, и восстанавливал мост,
снесенный в сезон дождей взбесившимся Иорданом. Считал приятелями... А
когда зазвенели стекла в окнах его дома и покатились по полу камни, и
вздрогнул огонь свечей, когда с грохотом рухнула выбитая дверь - кого он
увидел за окнами и в дверном проеме? Не Авдия ли, не Богдана, не Давида,
не Вацлава, не Иоанна?..
Он успел только вскочить из-за стола, а они лезли, лезли, размахивали
палками и автоматами, кричали: "Враг Создателя!" - и крепким синим пивом
разило от них, и тени их, кривляясь, прыгали по стенам, выталкивая из
комнаты дрожащий свет свечей, и встревоженно шуршали страницы лежащей на
столе книги.
Их враждебность отозвалась в висках острой болью, и он понял, что
сейчас ему придется туго, и не потому, что он так уж ненавистен им -
ничего плохого он никому не сделал, даже наоборот, вспомнить хотя бы
Йожефа Игрока, - а потому только, что так приказал Черный Страж. И вот
тогда от испуга он разозлился. Да, он сначала испугался от неожиданности -
а кто не испугается? - но злость мгновенно вытеснила испуг, и под кожей
лба, выше переносицы, привычно закололо, словно он ткнулся лицом в колючую
сосновую ветку. Он выпустил из руки табурет и пристальным и злым взглядом
обвел их потные искаженные лица.
Словно видение Иезекииля предстало перед ними - вмиг исчезли из
разбитых окон и от двери. Только глухие удары о землю и об изгородь, да
раза два - погромче, будто по пустой бочке - видно кого-то угораздило
перелететь во двор к родителям и врезаться головой в автомобиль, мама там
держала всякий хлам. Только сдавленные крики и испуганная ругань. И еще
треск - значит, беседку сломали, куклы безмозглые, хорошая была беседка,
сам мастерил, сосны тащил аж от Пустоши Молнии, и ведь не прошло и полдня,
как доделал.
Он метнулся к вешалке, сорвал куртку - быстрее, пока не опомнились! -
подхватил ботинки и бросился к двери. Выскочил в темноту и по
шевелящемуся, охающему пробрался к изгороди. Подумал с сожалением о том,
что дом ведь могут подпалить, дикари иорданские, а жалко дома, еще и года
не простоял, но, добежав до первых деревьев, решил: побоятся, ведь так и
город запросто полыхнет, не потушишь. Сзади бестолково кричали во дворе.
Началась стрельба - сперва захлопали одиночные выстрелы, потом затрещали
очереди, пули с визгом рвали листву, то ближе, то дальше - и он, стараясь
не шуметь, взял левее, к Скользкой Поляне, то и дело натыкаясь на
невидимые в темноте стволы. До облавы дело вряд ли дойдет, думал он, -
какая там ночью облава? - но лучше все-таки не рисковать, не искать
шальную пулю и переждать до утра где-нибудь у болота - туда-то они уж
наверняка не сунутся.
Вскоре автоматный перестук прекратился, лес приглушил все звуки, и
только биение сердца сопровождало его на пути к Болоту Пяти Пропавших.
Павел вздохнул и потер лоб ладонью. Как там в сказках: утро вечера
мудренее? Эх, если бы в жизни было, как в сказках...
Ночь словно бы стала еще чернее, превратилась в настоящую тьму
египетскую, и звезды не в силах были справиться с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10