Я не спеша натянул куртку и покосился на бумажные
Эвересты моего рабочего места. Все-таки нужно бы найти те две
непрочитанные рукописи и посмотреть дома после традиционной вечерней
яичницы и чая. А вдруг?..
- ...представляешь? - развивала какую-то тему Залужная. - Проступила
какая-то черная жидкость прямо сквозь линолеум, около холодильника, а там
ведь пол бетонный, Олька перепугалась, соседа позвала, а тот бухой, как
обычно, кошка лакала - и ничего...
- Олька... - машинально пробормотал я, роясь на столе в поисках
рукописей. - Что за Олька?
Ларису Залужную я воспринимал как стихийное бедствие. Я стоически
выслушивал все ее бесконечные истории о полуизвестных или вовсе
неизвестных мне Сашках, Надьках, Наташках и Валерках. Эти истории были той
самой словесной рудой, в которой попадался иногда грамм-другой радия.
Именно Лариса натолкнула меня на идею "Музыки желаний" - по-моему, самого
удачного моего рассказа.
- Ты что, Леха, совсем заработался? Васильева Олька, какая же еще! И
вообще, мы будем ворошить макулатуру или мы поедем к Наташке?
Я, наконец, разыскал рукописи, повернулся к Ларисе и ответил
неторопливо, вдумчиво и убедительно, как и нужно было отвечать Ларисе:
- Ты можешь ехать к Наташке, равно как к Ольке и Надьке, а я не поеду
сразу по трем причинам. Во-первых, я никогда не слышал о Наташке с
Хуторов, во-вторых, Хутора - края неблизкие, а в-третьих, нет материала в
номер. Почитаю сегодня вот это, - я помахал свернутыми в трубку
рукописями, - и если там белиберда - придется где-то добывать перевод. Так
что... - Я развел руками.
- Тебе явно нужно отдохнуть, - заявила Лариса и встала. - Я же тебе
объясняю, у Наташки клевая штука для Гриши, вы с ним договоритесь и он
переведет. Ну тот, медный какой-то, что ли, я же тебе говорила, чем ты
слушаешь?
- Кто медный? - переспросил я. К Ларисе все-таки трудно было
привыкнуть, хоть я и пытался уже не первый год. - Медный змий в пустыне?
Медная гора вместе с хозяйкой?
- Чувак медный! - воскликнула Лариса, хватая свой пакет. - Чу-вак,
понимаешь? Написал эту штуку Медный. Роберт или Рональд, нет, Роджер,
веселый Роджер! Роджер Медный! Или Чугунный. В общем, какой-то
металлический. Фамилия такая.
Я, кажется, наконец-то сообразил и тихо произнес, подавшись к
нетерпеливо постукивающей носком сапога Ларисе, боясь поверить ворвавшейся
в комнату удаче:
- Желязны? Роджер Желязны?
- Точно, Желязны. - Лариса рассмеялась. - А я - Чугунный! Будешь с
тобой чугунным! Очугунеешь, пока до тебя дойдет.
Да, это, кажется, была удача. Роджер Желязны. Незнакомая мне Наташка
раздобыла для Гриши книгу знаменитого американского фантаста. Гриша спец в
английском, значит, речь, скорее всего, идет об оригинале. И если Гриша
мне быстренько переведет, хотя бы отрывок - дадим с продолжением, - то
субботний номер вытащен.
- Почему мы еще находимся здесь, а не у Наташи? - поинтересовался я,
увлекая Залужную к двери. - По-моему, Наташа уже заждалась!

И по пути к остановке, и во время долгого ожидания на остановке, и в
переполненном автобусе, пропахшем сырой одеждой и содрогающемся от
простуженного кашля и переругивания пассажиров, Лариса ухитрялась
тараторить не переставая, словно неугомонное радио в пустой квартире. Если
бы я ее исправно слушал, то усвоил бы целые блоки информации и
дезинформации в количестве, достаточном для возведения крупноблочного
жилого массива типа этих самых Хуторов. Но я почти не слушал Ларису,
занятый своими мыслями, и лишь иногда улавливал знакомые имена. Залужная
рассказывала что-то об Ольке, Волкове и Гурьянове.
Это были действующие лица из круга нашего общения. У нас вообще была
довольно своеобразная компания совершенно разных людей, не более похожих
друг на друга, чем стеклышки в калейдоскопе, но, как те же самые
стекляшки, составляющих оригинальный и радующий глаз узор. Судите сами.
Бывший учитель Волков, ныне процветающий работник прокатного пункта
видеокассет при каком-то там молодежном объединении, которых сейчас
развелось как саранчи египетской. Человек думающий, склонный
пофилософствовать, хотя и несколько подкошенный нынешней тотальной
переоценкой ценностей. Художник Гурьянов, Иероним Босх нашего времени,
любитель крепко выпить как в обществе, так и без. Еще один художник,
Грига, он же по совместительству переводчик с английского. Личность
неопределенная, бородатая, проживающая (кажется, даже без прописки) в
предоставленной райисполкомом мастерской в оклеенном газетами полуподвале.
Труженица завода бытовых машин Люда Каледина, одинокая и ненавязчивая, но
тянущаяся к интеллектуальному общению. Люда приехала к нам в Степоград
сравнительно недавно и временно ностальгически рассказывает о милых ее
сердцу Тетюшах, оставшихся без нее где-то то ли в Удмуртии, то ли в
Башкирии. Экс-балерина Васильева, "Олька" по терминологии Залужной,
некогда битая мужем и ушедшая от него. Она время от времени становится
свидетельницей полета и посадки на окраинах города разнообразных НЛО;
случалось ей присутствовать и при других странных явлениях и именно у нее,
по рассказу Залужной, проступила сквозь пол на кухне некая черная
жидкость, явный признак полтергейста. Музейный работник Карбаш, умеющий
интересно рассказывать и изображать в лицах, но вечно занятый какими-то
своими производственными проблемами и потому довольно большая зануда.
1 2 3 4 5