— настаивал Ванен. — Должно быть что-то, имеющее отношение к… к… Послушайте! — Он быстро проговаривал слова, как бы выплевывая их. — По пути в ваш кабинет я посмотрел на планету. Я никогда в своей жизни не видел ничего более прекрасного. И я люблю ее так, как должен любить только Кадр. Мне пришлось спасаться бегством, а то бы я заплакал. — Он ощутил боль в ладонях и разжал пальцы. Ногти оставили глубокие вмятины на коже. — Что-то из полученного опыта, должно быть, изменило меня. Я отступник.
— Поймите, — терпеливо пояснял Хорлам, — разбираться в том, что такое память, — моя специальность, а не ваша. Память представляет собой постоянное изменение протоплазмы как результат стимуляции. Все элементы памяти находятся в мозгу, кроме нескольких привычек, внедренных прямо в нервную систему. Так вот, я только что сравнил записи вашего цилиндра с записями, сделанными с вашей нервной системы. Процесс этот абсолютно объективен и отмечается электронным потоком, сопротивлением, так что можно составить электронную карту нервной системы.
Он окончательно освободил молодого человека, сел на краешек рабочей скамьи и достал сигару.
— Разница между двумя элементами, друг мой, незначительна — несколько добавочных следов, вызванных вашим опытом, с тех пор как вам возвратили нормальное «я». Вы как бы рассказывали себе сказку о старых временах, только этой сказкой были воспоминания Торрека. Теперь же забудьте об этом. Уверяю вас, следов этих нет.
— Но почему же я тогда все это чувствую? — Ванен поймал себя на том, что почти кричит.
— Сам не знаю, — пожал плечами Хорлам. — Я уже говорил вам, психоанализ — лишь полунаука, которая бродит впотьмах. Но, по крайней мере, я доказал, что ваши беспокойства совершенно беспочвенны.
Мой предварительный диагноз — небольшое расстройство ваших желез. Вы пять лет провели на чужой планете, питаясь домашней едой. Прекрасная и здоровая пища для человека, но у нее, несомненно, есть небольшая биохимическая разница с корабельной едой — с точки зрения гормонов, витаминов и тому подобное. Ваше тело привыкло к ним. Теперь ему приходится приспосабливаться к иному рациону. Легкий химический дисбаланс выражается в необъяснимом всплеске эмоций.

Ванен кивнул, начиная успокаиваться. Ему уже приходилось слышать о химических неврозах, и он знал, что преодолеть их совсем не сложно.
— Если я действительно не предал…
— Дело недостаточно серьезно, чтобы о нем говорить, — протянул Хорлам. — Эти железистые соединения ведь странно проявляют себя. Например, желание убить лейтенанта Смита, о котором вы упоминали, или такие чувства к Кольцу, какие вы должны испытывать только к Кадру. И… послушайте, не снилось ли вам что-нибудь прошлой или позапрошлой ночью?
Ванен пожал плечами:
— Кошмары. Я видел, как были убиты мои товарищи по команде… и зверски.
— Очевидное выражение чувств негодования против них — против всей культуры Гегемонии, — небрежно бросил Хорлам.
Ванен дернулся и едва удержался, чтобы не вскочить на ноги. Хорлам рассмеялся:
— Полегче, сынок. Вы никого не предали, и никто не собирается убивать вас за это. Такое случается постоянно и ничего ровным счетом не значит. — Он раскурил сигару. — В конце концов, люди возникли как существа лесов, открытого воздуха и… семейственности, так можно сказать? Наша цивилизация запрещает все это, запирает нас наедине с машинами, подбирает для нас самок, которых мы и видим-то редко, отнимает у нас детей, чтобы воспитывать их так, как ей это нужно. Естественно, наши инстинкты противятся этому. Тот, кто предан Кадру, не станет отрицать, что в нем живы первобытные инстинкты. Напротив, он воспримет это как должное и использует все свои силы, чтобы побороть их в себе.
Ванен вновь ощутил, как напряжение оставляет его. Он смог даже почувствовать тепло.
— Я понимаю, — сказал он. — Спасибо вам. Вы не собираетесь меня лечить?
— Нет, если только симптомы не станут более явными. Сейчас же вы свободны. Эксек хочет, чтобы вы отчитались перед ним по особому делу.

Сердце его билось на удивление сильно, когда он шел к двери. Строгая обстановка корабля, пустые коридоры и аккуратные маленькие кубы помещений, вечное белое сияние флюоресцентных ламп — во всем этом не было ничего, что давало бы пищу уму. И тот порой оказывался во власти собственных больных фантазий.
Ванен повторил отданный самому себе приказ: любой ценой избежать хаоса и мрачного чувства бунта, притаившихся в его мозгу. Но вот беда: приказ его был слишком неопределенным. Люди в Астро обязаны думать за себя до определенного предела. Даже рядовые были бесполезны на космическом корабле в том случае, если их способности к критике удалялись из мозга электронным способом, как это проделывали с гражданами нижних уровней еще в детстве. Для простого лейтенанта Лодок подобный широкий диапазон действий был недоступен. Что же ему делать?
— Эта молодая женщина, подобранная вместе с вами, она — первая из пленников, которых мы намерены взять, чтобы получить более детальную информацию о стране. Но она оказалась слишком дикой, даже опасной, для того чтобы быть полезной. Нам удалось лишь обучить ее кадрическому языку с помощью психоанализа, под акселерином. Та информация о ее народе, которой мы располагаем, позволяет нам считать, что никто из пойманных нами, вероятнее всего, не смог бы представлять для нас большую ценность. Тем не менее, поскольку она сопровождала вас, лейтенант, может, она будет более сговорчивой, если останется с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15