Но когда звезды ускорили свой бег и закружились вокруг них сотнями, когда огромная чаша мира превратилась в окольцованный щит, мерцающий сквозь тьму, и Сонна закрыла глаза и не хотела больше смотреть… он вдруг почувствовал, что приближается к дому.
Он почти знал, что их ждет материнский корабль, который примет эту лодку.
Были это заключения диупайского философа, или же он просто помнил, что Мир, Называемый Маанрек, был лишь одним из бесчисленного множества других? Он вздрогнул от призрачной мысли, от пугающего… воспоминания? — о том, как жестоки и чужды могут быть эти миры.
Торрек извивался в узкой клетке, в которую его поместили. Одной рукой он пытался нащупать нож, а когда вспомнил, что его нет, стиснул зубы с такой силой, как будто смыкал их на горле врага.
Сонна схватила его за руку:
— Нет.
Он возвращался к человечности, как пробудившийся от долгого сна. И когда он взглянул на Сонну, в его взгляде уже не было прежней кровожадности.
— Что? — неуверенно спросил он.
— Бесполезно бороться с ними, — сказала она. — Бесполезно, пока мы не узнаем больше.
Он кивнул так неуклюже, будто у него были сломаны шейные позвонки. Потом он обнял ее и посмотрел на людей, открывающих дверь.
Младший поднял оружие. По крайней мере, Торрек подумал, что это оружие, похожее по форме на ударный пистолет, но удерживаемое всего лишь несколькими пальцами. Человек, или тролль, или кто он там был, казался более здоровым, чем его спутники: его обветренная кожа выглядела вполне нормально, не отливала мертвенной бледностью, как кожа остальных, и двигался он с большей уверенностью. Он был почти такого же роста, как Торрек, с такими же коротко подстриженными желтыми волосами, но нос его походил на клюв, а губы были жесткими и твердыми.
Он заговорил с сильным акцентом на языке наэзевис, обычном торговом языке Островов. Торрек сам не особенно в нем преуспел, потому что хотя такая богатая нация, как Думетдин, естественно, привлекала внимание торговцев, но вдоль фиорда Фенга проживало достаточно много племен, услугами которых можно было воспользоваться.
— Лучше тебе не нападать на меня. Пистолет — это оружие стреляет — может заставить тебя сразу уснуть. Просыпаться после такого сна больно.
Торрек сплюнул на пол.
— Ты меня понимаешь или нет?
— Да, — ответил Торрек. — Я тебя понимаю. Местоимение, которое он выбрал, было обидным, но незнакомец, казалось, ничего не заметил.
— Хорошо. Я — Коан Смит. Этот человек рядом со мной — известный Фрейн Хорлам.
Другой был маленьким и старым, с седыми волосами и подслеповатыми водянистыми глазами. Как и Коан Смит, он был одет в простой зеленоватый комбинезон, но в отличие от молодого человека не имел на нем знаков отличий.
— Как ты называешь себя? — спросил Смит.
— Я — Торрек, Гарпунер Диупы, принятый Кланом Буа, полноправного названного брата Моря Медвежьего Жилья, подчиняющегося Королю Думетдина.
Это было еще одним оскорблением: любой, кто знал наэзевис, должен быть достаточно знаком с символикой Островов, чтобы узнать все о рангах Торрека из его татуировок. И снова это не произвело впечатления.
Смит, ничуть не обидевшись, слегка усмехнулся и что-то сказал Фрейну Хорламу, и тот кивнул с удивительной легкостью. Потом, снова обернувшись к пленникам, Смит осторожно продолжил:
— Благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты понял, Торрек, мы — твои друзья. Собственно, мы — твой народ, и мы собираемся вернуть тебе память.
Как будто откуда-то издалека Торрек услышал приглушенный вскрик Сонны. Сам он лишь слегка удивился. Осознание нарастало в нем с тех пор, как небесная лодка появилась из темноты и прижала его к скале. Частично оно возникло оттого, что он походил на этих людей. Но главное — он просто знал это. И знание было холодным и отравляющим.
— Ну, и что ты скажешь дальше? — коротко спросил он.
— Если ты пойдешь с нами, мы отведем тебя в такое место, где можно будет объяснить все это подробнее.
— Я сделаю это, но женщина пойдет со мной.
— Нет, ей лучше остаться. Беспокойства хватит и без нее, и так будет достаточно трудно все тебе объяснить.
— Пусть будет так, дорогой, — пробормотала Сонна. Она казалась усталой и упавшей духом. Слишком много ей довелось увидеть и пережить за слишком короткое время.
Торрек заметил, как нечеловеческая невозмутимость Коана Смита, невозмутимость существа из металла, исчезла, когда глаза его устремились на девушку, и едва удержался, чтобы не схватить его особым приемом и не сломать ему позвоночник.
Он подавил свой гнев и ощутил холодную усталость, столь чуждую теплоте думетдинского народа, что он вздрогнул. Она как будто ставила на нем клеймо принадлежности к этой вот дьявольской расе. Ему стало грустно.
— Идемте, — сказал он.
Следуя по пустому ярко освещенному коридору со Смитом, державшим наготове свое оружие, он обернулся и бросил прощальный взгляд на Сонну: маленькая фигурка у зарешеченной двери, совсем одна в клетке.
Его привели не в ту комнату, откуда можно было смотреть на вызывающе яркие звезды и на холодный окольцованный щит, который был его домом. Они вошли в большое помещение, наполненное вспышками, миганием, дрожью, гудением работающих сложных приборов.
— Сядь, Торрек, — пригласил его Смит.
Диупанин отшатнулся от кресла, ибо это было уродливое сооружение из проволоки, непонятных приспособлений и оков.
— Лучше на пол, но не сюда, — ответил он.
— Ты должен сесть в кресло, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15