Прежде всего надо было покончить с неприятным делом в немецкой комендатуре: эксперт знал, что там его ожидает долгий, подробный допрос об обстоятельствах, при которых погиб фон Гайер. Он позвонил по телефону в штаб дивизии, чтобы поговорить с Фришмутом, но там не ответили. Тогда он решил пойти в комендатуру, но туг же вспомнил, что Ирина считает организацию погребения мужским делом. Сейчас она была в ванной, из которой доносились шум. душа и плеск воды, а вымывшись, она, вероятно, собиралась отоспаться и хорошенько отдохнуть, так как привыкла постоянно заботиться о своей красоте и здоровье. Эксперт был до того возмущен ее поведением, что впервые назвал ее про себя таким именем, какого она, в сущности, не заслуживала. Не заслуживала потому, что, ведя себя подобным образом, она бессознательно мстила тому миру, который ее развратил и опустошил.
Трупный смрад наполнял весь долг, так что оттягивать похороны было невозможно. Виктор Ефимович расхаживал но комнатам с багровым лицом, неспособный делать что бы то ни было. В отсутствие Костова он с утра до вечера пил и теперь, одурманенный, одинаково равнодушно относился и к брани своего хозяина, и к любым опасностям, которые могли возникнуть в ближайшие двадцать четыре часа в результате продвижения Красной Армии, озлобления греков или солдатского бунта в болгарских казармах. До него доходили слухи обо всем этом, но обсуждать их он считал излишним. Если революция вдруг вспыхнет, ничто не сможет ее остановить. Никто не знал этого лучше Виктора Ефимовича, хорунжего врангелевской армии. Поэтому он смотрел на все происходящее, опираясь на опыт первой мировой войны и с невозмутимым равнодушием пьяницы, хоть и не имел понятия, как поступят большевики (или болгарские коммунисты – все едино) с русскими белоэмигрантами.
Костов ругался:
– Трутнем стал! Только и знаешь, что напиваться… Алло! – Эксперт безуспешно пытался связаться по телефону с городской управой. – Другой бы па твоем месте все уладил, а мне самому бегать приходится… Алло!
– Я багаж уложил, – пробормотал Виктор Ефимович в момент просветления.
– Какой багаж? Алло!
– Белье, костюмы, туфли ваши…
– Куда ехать-то собираешься, пьяный хрыч?
– В Софию… Все бегут… В городе ни одного торговца не осталось.
– Что?! Станция, что за безобразие! Дайте мне городскую управу!
– Там вы никого не найдете, – лениво сказал Виктор Ефимович. – Мэр и чиновники бежали вчера вечером.
У эксперта подкосились ноги.
– Не может быть! Кто тебе это сказал?
– Все говорят, – ответил Виктор Ефимович. – Греки погром готовят. А в казармах ждут коммунистического бунта.
Костов положил трубку и бросил испытующий взгляд на своего слугу. Застывшее багровое лицо Виктора Ефимовича выражало лишь тупое равнодушие и печаль.
– Ясно! – проговорил он с идиотским хладнокровием. – Коли армия начинает бунтовать, все кончено. Скоро красные поставят нас к стенке… Конвейерный расстрел…
Костов понял, что Виктор Ефимович пьян вдрызг, и мимолетное замешательство, вызванное у него словами слуги, кончилось смехом. Но это был нервный смех.
– Слушай, олух! – сказал эксперт. – Красным ты нужен, как собаке пятая нога. Ступай найди попа и гроб!
– Что?
Виктору Ефимовичу чудилось, будто голос эксперта доносится из какого-то далекого, но жутко реального мира, с которым все-таки необходимо считаться. В ушах у него свистело и гудело, словно он слушал целый хор пароходных сирен, но этот хор пел приглушенно и действовал на него усыпляюще. Тихая, сладостная печаль охватила Виктора Ефимовича, по телу его разливалось невыразимо приятное чувство расслабленности.
– Попа и гроб! – с раздражением повторил Костов. – Грех… Надо же как-то похоронить покойника.
Виктор Ефимович смутно понял, что придется выйти из дому, а выходить в такую жару ему не хотелось.
– Говорят, греки бросают в болгар камнями, – попытался он отвертеться.
– Вздор! Мы только что проехали по главной улице… Ты просто трус.
Трус!.. Пет, Виктор Ефимович был не труслив. Просто его сковывала лень, хождение по улицам в тропическую жару казалось ему чем-то невыносимым и могло прекратить блаженное опьянение. Значит, попа и гроб!.. А на что они?… Старому франту вздумалось кого-то похоронить… Должно быть, девчонку… но ведь она еще жива… Вот самодур!.. Виктор Ефимович уставился на стенные часы в передней, и от движения маятника у него закружилась голова. Что-то еще вот так же болталось… Ах, да… рука трупа, который давеча переносили в дом. Виктор Ефимович вспомнил, что умер генеральный директор фирмы.
Он направился к двери, твердя в хмельном тумане: «Попа и гроб! Не забыть бы». Потом он вдруг спохватился, что не уложил в чемоданы два галстука и пару туфель, которые его хозяин купил себе в Стокгольме перед войной.
А Костов посмотрел, как он плетется по-стариковски, и подумал с раскаянием: «Зря я его ругал… Он такая же несчастная и одинокая развалина, как я».
Пока Ирина принимала ванну, а Виктор Ефимович отправился на поиски гроба, Костов поехал в немецкую комендатуру (необходимо было наконец осведомить немцев о том, что случилось с фон Гайером), а на обратном пути решил заглянуть к командиру болгарского батальона, расквартированного в городе, и узнать, как обстоят дела. Обдумывая предстоящий разговор с немцами, Костов подкрепился рюмкой коньяка, ничуть не рассердившись на Виктора Ефимовича, который высосал половину бутылок «Метаксы». Коньяк, сардины, черную икру и прочие деликатесы, которыми эксперт «Никотианы» привык поражать своих гостей, было уже невозможно увезти в Болгарию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326