OCR Dinny
«Элегантность»: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига; Москва; 2006
ISBN 5-17-037676-6, 5-9713-2670-8, 5-9578-4410-1
Аннотация
«Элегантность, или Энциклопедия ВЫСОКОГО СТИЛЯ»! Именно эта книга попадает в руки Луизе, ощущающей себя Золушкой среди безупречных красоток из компании своего богатого и слишком светского мужа. Книга, которая любую провинциалку превратит в НАСТОЯЩУЮ ЛЕДИ! Советы НА ВСЕ СЛУЧАИ ЖИЗНИ – от выбора одежды и аксессуаров до ОТНОШЕНИЙ С МУЖЕМ и ФЛИРТА НА ЯХТЕ! Луиза хватается за нее, как утопающий за соломинку, – и очень скоро ее жизнь чудесным образом изменяется. Но – что сулят ей эти перемены, кроме успеха у мужчин? И легко ли вчерашней «девушке из массовки» играть первые роли?
Кэтлин Тессаро
Элегантность
Посвящается моему любимому супругу Джимми, а также моей подруге и наставнице Джил.
Я хотела бы выразить благодарность моим сердечным друзьям Мирии и Гэвину за моральную поддержку и вдохновение, всем девочкам из творческой мастерской «Литературные вторники на «Уимпл-стрит» за преподнесенные уроки писательского мастерства, Джонни Геллеру, Линн, Дрю и всей команде – как Харпер Коллинз», так и «Кертис Браун» – за поддержку и ценные профессиональные наставления. Мне также хотелось бы сказать огромное спасибо лондонскому отделению «Веллингтон менеджмент» и особенно Стивену Макдермотту за то, кто он неоднократно спасал мою рукопись от исчезновения в виртуальном пространстве.

Промозглым студеным февральским вечером мы с мужем стоим перед Национальной галереей на Трафальгарской площади.
– Ну вот и пришли, – говорит он, однако никто из нас не двигается с места.
– Послушай, – начинает увещевать он, – если все будет так уж ужасно, мы просто уйдем. Можно использовать как условный знак слово «картошка». Как захочешь уйти, просто скажи какую-нибудь фразу со словом «картошка», и я пойму, что ты хочешь уйти. Хорошо?
– Вообще-то я могла бы просто сказать, что хочу уйти, – замечаю я.
Он хмурится.
– Луиза, я понимаю, что тебе не хочется делать это, но ты могла бы по крайней мере предпринять какое-то усилие. Все же она моя мать, и я обещал, что мы придем. В конце концов, тебе не каждый день приходится участвовать в крупных фотовыставках. И потом, она ведь действительно любит тебя – то и дело повторяет, что нам троим следовало выдержаться поближе друг к другу.
Нам троим!
Я вздыхаю и, потупив глаза, начинаю разглядывать собственные ноги. Мне уже сейчас не терпится произнести это слово – «картошка». Картошка, картошка, картошка!
Разумеется, я понимаю, что ненависть к свекрови – избитый штамп, а ко всему штампованному я питаю отвращение. Но когда твоя свекровь, бывшая фотомодель пятидесятых годов, всякий раз при встрече тянет из тебя жилы, то на ум приходит всего одно слово – «картошка».
Он обнимает меня за плечи.
– Да ладно тебе, Тыковка!..
Как бы мне хотелось, чтобы он не называл меня Тыковкой! Но иногда все мы делаем что-то если не ради любви, то хотя бы ради спокойной жизни. Кроме того, мы уже раскошелились на такси, он в кои-то веки побрился, а я облачилась в длинное серое платье, которое редко достаю из полиэтиленового чехла. В общем, мы зашли уже слишком далеко, чтобы возвращаться.
Я поднимаю голову и выдавливаю из себя улыбку.
– Ну хорошо, пошли.
Мы проходим мимо двух неохватной ширины охранников и оказываемся внутри.
Сняв пальто, я отдаю его гардеробщику и украдкой ощупываю свой живот на предмет свободного места. Рука натыкается на легкую выпуклость – все-таки перебрала за ужином макарон. Вот что значит «вкусная еда без особого труда»! Но почему именно сегодня надо было обжираться?! Я пытаюсь втянуть живот, но это требует слишком больших усилий, и я сдаюсь.
Муж берет меня под руку, мы, чинно шествуя, входим в белый прохладный зал и, окруженные гудящей толпой, ступаем по мраморному полу. Среди гостей то и дело мелькают, балансируя подносами с шампанским, юноши и девушки в белоснежных отутюженных рубашках, а в алькове джазовое трио проворно наяривает мудреные ритмы на тему «Мекки-нож».
«Не забывай дышать», – напоминаю я себе.
Наконец я вижу их – фотографии. Многочисленные ряды черно-белых снимков, запечатлевших мир моды, контрастируют с абсолютно белыми стенами – коллекция работ знаменитого Хорста, включающая в себя период с тридцатых и до конца шестидесятых годов. Безупречные возвышенные лица смотрят на меня со стен. Мне хочется остановиться и погрузиться в этот мир портретов.
Но муж, обнимая меня за плечи, проталкивает вперед, не забывая при этом приветственно махать своей матери Моне, которая стоит у стойки бара в кругу изысканно одетых пожилых дам.
– Привет! – кричит он, вдруг словно оживая и прямо у меня на глазах превращаясь в саму веселость.
Вместо усталого угрюмого мужчины, ехавшего со мной в такси, я теперь вижу ослепительного светского льва.
Мона замечает нас и тоже машет, по-королевски скупо, сим жестом приглашая нас присоединиться к ней. Мы направляемся в ее сторону, протискиваясь через толпу обменивающихся тостами, курящих гостей. Я заблаговременно натягиваю на лицо выражение, которое, надеюсь, сойдет за улыбку.
Мона прекрасно, фантастически, я даже бы сказала, нечеловечески сохранилась. Ее роскошные серебристые волосы зачесаны назад, благодаря чему скулы выпирают еще больше, а глаза, как никогда, напоминают кошачьи. Держится она неизменно прямо, словно все детство провела с привязанной к спине доской, а черный брючный костюм небрежной элегантностью выдает руку самой Донны Кэрэн. Ее подруги выглядят примерно так же и столь же дорого одеты. Я начинаю подозревать, что мы попали в общество дам, создавших что-то вроде союза бывших моделей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96