Камердинер, любимец князя, явился и доложил:
– Девлет тут в опочивальне.
– Один?
– Нет-с… С женой.
– Со своей, стало быть, дражайшей половиной. Вернее сказать… с своей восьмушкой… И не дражайшей, а поди, теперь, дрожащей, – шутил князь.
– Это точно, ваша светлость. Даже смотреть жалко… Ей-Богу… Лица на них обоих нет… Белые, ошалелые. Просто я не знаю… Я бы вот… Вот пред Богом…
– Что?
– Уж не знаю… А я бы обратил гнев на милость.
– Потому, что ты дурак. А вот погляди, что я сделаю. Давай его сюда, а ей вели ждать.
Чрез несколько мгновений на пороге показался князь Девлет-Ильдишев, сильно изменившийся за малый промежуток времени со своего бегства и до поимки. Он похудел и к тому же был теперь бледен как полотно.
– Подойди, вор, лгун и обманщик, – выговорил князь тихо.
Офицер приблизился неверными шагами, потупившись, глаза были опущены, и он не видел князя, а шел на голос.
– Посмотри на меня.
Офицер поднял глаза, но глядел в сторону, на стену.
– На меня смотри! Прямо в глаза!
Чрез силу глянул несчастный в лицо вельможи и встрепенулся…
– Поцелуемся…
И, обняв офицера, князь трижды расцеловался с ним.
– Честного человека мне не всякий-то день облобызать приходится, Девлетка… Ну, слушай. Первое твое дело, кто из нас вспомянет – тому глаз вон. А за второе дело – отказ от награды я тебе даю теперь чин капитана, а к прежней данной сотне душ накидываю пустопорожнюю землю в Новороссии да беру опять к себе для важнейших поручений, в коих совестливые люди нужны… Ну, вот…
Девлет упал на колени, не имея сил вымолвить ни единого слова.
– Полно. Вставай. Это честно заслужено. Тысячу человек поступили бы не по-твоему. Ты, братец, один на тысячу. Пока я жив, ты будешь при мне и мой самый доверенный… Ну, ступай, обрадуй жену…
Офицер поднялся и от счастья и восторга глядел как безумный…
– Да. Вот что еще… Крохотули твоей я видеть не хочу… Сначала было хотел… А утром ныне куражу не хватило. Все-таки… все-таки все мы грешные, слабые люди, человеки. Вот я и испугался, что меня вдруг завидки возьмут… Вдруг крохотуля опять меня сразу заворожит. Что тогда?.. Ну, стало быть, подальше от греха… И я тебе вот что скажу, ты обожди мне ее показывать… Вот когда она тебе парочку деток подарит, тогда смело кажи ее мне. Матерей семейств я глубочайше уважаю…
– Ваша светлость! – воскликнул наконец Девлет. – Такому золотому человеку, как вы, то есть великодушнейшему в мире, может иной и дорогую, любимую жену уступить. Ну, хоть один на тысячу человек, да пойдет на это.
Князь улыбнулся, а потом рассмеялся.
– Полно. Неправда. По нашим временам такому, как я, то есть Таврическому князю, один на тысячу не уступит. Вот поэтому-то ты рабу Божьему Григорию и люб, что не уступил тогда даже чужую, не только свою…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17