- Я знаю... он нарочно!
- Ты правда нарочно? - спросила мама.
- Нарочно! - твердо ответил Петя, с ненавистью посмотрев на краснощекое лицо врага.
Теперь мама рассердилась по-настоящему:
- Какое безобразие!
- Ага, ага, ага, я говорил, он нарочно! - заорал Вовка и тут же, получив увесистый подзатыльник от своей матери, нырнул вниз.
В общем, куриный конфликт был улажен быстро и совершенно мирным путем. Петина мама извинилась за Петю и сказала, что она готова заплатить за пострадавших кур, если куры как-нибудь пострадали.
Но Вовкина мама от денег отказалась, а лишь попросила, чтобы больше такого не повторялось.
На это Петина мама ответила, что она твердо обещает, что больше этого не повторится, и соседки разошлись по домам.
Итак, все было улажено и все остались довольны. Все, кроме Вовки...
Как? Вместо того чтобы выдрать Петьку за такое нахальное обращение с их курами, шлепок получает кто?
Он, ни в чем не повинный Вовка! И главное - какой позор! - прямо на глазах у злейшего врага.
Где же тут справедливость?
Нет, с этим Вовка мириться не мог... Вечером прямо перед окнами дома, где жил Петя, на дереве болталась старая метла. А рядом висела бумажонка с неуклюжими карандашными каракулями:
- Петруха-свиндирюха повешен за ухо.
На этот раз даже мама возмутилась:
- Ну уж это слишком!.. - и тут же велела Пете снять метлу и кинуть ее на помойку.
А Петя был счастлив. Нет, ни на какую помойку он метлу не понесет. Он сделает по-другому.
Улучив подходящий момент, он заманил к себе в сад Вовкиного щенка Тяпку. Налил ему полную тарелку супу, и, пока этот толстый обжора с жадностью лакал суп, Петя ухитрился привязать к его коротенькому хвосту ту самую метлу, которая висела на дереве перед их окнами.
Потом он перебросил щенка с метлой на Вовкин двор.
К метле была прицеплена записка:
Вовка, Вовка - кислый квас,
Тухлая капуста.
Съел он старую метлу
И сказал: "Как вкусно!"
Казалось, конца не будет этой вражде. Казалось, никогда они не протянут друг другу руку мира, не сядут рядышком потолковать о своих делах, как это было прежде.
Казалось, никогда не наступит такой день. Никогда...
Глава вторая
Они первоклассники
- Петя, - сказала мама. - А ведь сегодня уже пятнадцатое августа...
Лицо у нее стало озабоченным.
Петя ничего не ответил: пятнадцатое так пятнадцатое! Не все равно?
- Да, - продолжала мама, - скоро первое сентября, и у тебя начнутся занятия в школе.
На этот раз Петя насторожился: почему это у мамы словно бы расстроенный голос?
Он спросил:
- Разве тебе не хочется, чтобы начались занятия в школе?
- Как не хочется! Конечно, хочется. Но вот ведь... Прямо понять не могу, как это случилось? Бумаги твои еще не поданы...
Петя побледнел.
- Мама! - Голос у него дрогнул. - Мама, что ты наделала? Теперь все пропало...
- Ничего не пропало. Завтра сходим привьем оспу, а послезавтра я пойду в школу. Без справки об оспе в школу все равно не принимают.
Но Петя и слушать не хотел ни о каком "завтра". Какие могут быть "завтра", если существует "сегодня".
Нет, он был не таким человеком, чтобы откладывать что-либо на следующий день.
- Сегодня пойдем и привьем оспу! - твердо сказал он. - Прямо сейчас же.
Нет. Сегодня мама не могла.
- Как ты не понимаешь, - сказала она, начиная сердиться, - у меня есть дела. Сказала - завтра, завтра и пойдем.
Нет. Петя не мог ждать до завтра. Как мама не хочет понять - больше откладывать невозможно.
- Тогда иди сам! - сердито проговорила мама. - Пожалуйста, иди. Тебя никто не держит.
И Петя ушел очень рассерженный.
Собственно говоря, мама сказала это просто так. Она, конечно, не думала, что Петя пойдет без нее в поликлинику, да еще прививать оспу.
А Петя уже шагал по главной улице заводского поселка, направляясь в ту сторону, где среди пестрого цветника стояло белое двухэтажное здание поликлиники.
Возле проходной - дверей, куда рабочие входили на завод и откуда выходили после работы, - Петя немного задержался. Там висели огромные электрические часы и великолепный градусник побольше самого Пети.
Лиловый столбик на этом градуснике поднялся очень высоко, хотя было еще утро и часы показывали без пяти десять. Но и без градусника было ясно: какая жара! Асфальт на солнечной стороне тротуара размяк и продавливался под пятками сандалий. А георгины - уж на что выносливые цветы! - и те опустили листья. Все лето было такое, и август не уступал июлю.
Сейчас у проходной было пусто и тихо: не наступил еще час обеденного перерыва. Только в табачном ларьке, отмахиваясь от мух, дремал знакомый старичок, у которого папа всегда покупал папиросы "Беломор".
Но Петя отлично знал: стоит только часовой стрелке вместе с минутной очутиться на двенадцати - и все мгновенно переменится.
Петя любил смотреть, как это бывает. Иногда он приходил сюда встречать своего папу. Приходил пораньше, чтобы увидеть все с самого начала; как дрогнет последний раз большая минутная стрелка, соединившись с короткой - часовой; как гудок тут же зальется громко и басисто, а из дверей проходной начнут выходить рабочие завода. Сначала их будет немного. Потом будет становиться все больше и больше. И тогда нужно хорошенько смотреть, чтобы не прозевать папу...
А как приятно бывает среди такой массы незнакомых людей увидеть его!
"Папа! - кричал тогда Петя, бросаясь всем наперерез и расталкивая всех локтями. - Папа, я здесь!"
"Петя?" - всякий раз удивлялся папа, когда видел Петю возле проходной.
Он брал в свою большую руку маленькую руку сына, и они, как и все, спешили домой, чтобы успеть помыться и поесть до конца обеденного перерыва.
1 2 3 4 5 6 7 8