А потом неплохо было пропустить пивка в привокзальном ресторане.
Ермунн остановил велосипед у здания почты. Ему нужно было получить бандероль из магазина товаров для скаутов. Сборники песен, шевроны, значки. Расписавшись в получении бандероли, Ермунн положил ее в велосипедную сумку. Он уже собирался ехать домой, когда заметил Ларса Одвьена, который махал и свистел ему с другой стороны улицы. Ермунн повернул к нему.
– Тебе сообщили, что завтра вечером мы собираемся? – завел разговор Ларс.
– Да, к обычному часу, в Приходском доме, правильно?
– Нет, мы встречаемся на дому у Тилте, командира отряда. Приходский дом будет занят.
– Дома у Тилте?! – изумился Ермунн.
– Да, на дому у Тилте! А что тут особенного? – ухмыльнулся Ларс и принялся вертеть переключатель скоростей на Ермунновом велосипеде.
– Да ничего, просто я бы никогда не подумал, что Тилте… – Ермунн не докончил фразы. – Я предупрежу своих из патруля Соколов, – сказал он.
– О'кей. Ну пока!
– Пока, – отозвался Ермунн и покатил через площадь в направлении моста, а оттуда – к своему двору.
Дома у Арманна Тилте! Ермунну вспомнились разговоры о том, что дома у старьевщика Тилте не удалось побывать еще ни одному человеку в городе. Даже ближайшим соседям. Особенно загадочным это казалось детям, но постепенно разговоры поумолкли и все как будто смирились с тем, что дом Тилте остается территорией неизведанной.
Интересно, бывал ли там когда-нибудь Ларс? – подумал Ермунн. Он с такой наглой усмешкой спросил, что же тут особенного, если они собираются у Тилте. И Одвьен, и Тилте не местные, может, они были знакомы еще до переезда в город и теперь навещают друг друга? Ну конечно, Ермунн припомнил, что видел Тилте в докторском саду, когда прошлым летом подрядился пропалывать у Одвьенов сорняки. За несколько утренних часов он тогда заработал десять крон. Большие деньги. А его дружок Ларс в это время уезжал на каникулы за границу.
Ермунн оповестил о собрании свой патруль, и на другой день они все вместе отправились к дому командира отряда. Стоял август 1959 года, накануне ночью заморозками прихватило картофельную ботву. Холода продолжались уже целую неделю, но в тот вечер было как-то особенно промозгло. Легкие форменные рубашки скаутов не защищали от пронизывающего северного ветра, и к тому времени, когда ребята из патруля Соколов поставили свои велосипеды у рубленого дома Тилте, все они окоченели. Велосипедов там было множество, значит, народ в основном собрался.
Тилте принимал гостей, стоя в дверях. На нем были короткие кожаные штаны. Располагаться было предложено прямо на полу. Все в сборе, можно и начинать.
Хором пробубнили скаутскую молитву. Скосив взгляд, Ермунн следил за Букком и Хансом Стейнаром. Те, как всегда, чихать хотели на молитву. Опустив взгляд долу, они лишь изображали, будто молятся, не произнося при этом ни слова. Так же поступал и он сам. Если что и можно было поставить в упрек патрулю Соколов, так это полное неуважение к скаутской молитве. Но так уж повелось. Религиозная сторона скаутского движения никого из них не привлекала. Другое дело в патруле Медведей, у которых командиром был верующий Эгил. Члены патруля Медведей всегда читали молитву громко и четко. То же самое делали и кандидаты в скауты, стремившиеся доказать свое усердие абсолютно во всем. Они-то вместе с ребятами из патруля Медведей и добормотали молитву до конца.
Ермунн осмотрелся по сторонам. Комната была большая, просторная. На стенах развешаны картины и фотографии. Внезапно он встрепенулся.
Кто это там на одной из фотографий, возле камина? Уж не командир ли их отряда Арманн Тилте, снятый в военной форме? Ермунн пригляделся повнимательнее. Рядом с Тилте стоял кто-то еще, в другой форме. На фуражке у этого второго была огромная свастика.
Сердце Ермунна бешено заколотилось. Значит, во время войны Тилте был нацистом? Ермунн самым пристальным образом изучил остальные фотографии, а заодно и все, что висело по стенам.
Собрание окончилось. Ермунн мало что из него запомнил, он чисто машинально отчитался о положении дел в патруле Соколов и планах на будущее, в полуобморочном состоянии участвовал в каких-то соревнованиях. Сделанное открытие потрясло его до глубины души.
Он вскочил на велосипед. Попрощался с ребятами. На улице было темно и холодно. Перед глазами неотступно стояли черно-красные нацистские эмблемы. Он легко узнал их. Последний год он регулярно покупал журнал «Герои воздушных боев». Там попадались немцы в военной форме. И на уроках истории в школе учитель рассказывал им про «Нашунал самлинг». А также про Квислинга, хирды и молодежные дружины. Ермунн не пропускал ни одного слова. Он не забыл, как Грён и Трёэн жестоко избивали глёттенского ломовика. Отец тогда, помнится, говорил что-то про фашистов.
Ермунн был уверен, что на стене в гостиной у старьевщика Тилте, командира скаутского отряда, висела фотография самого Квислинга. Или по крайней мере человека очень на него похожего. Вдобавок к свастике у него была еще одна нацистская эмблема, которую называют «солнечным крестом».
Спустя неделю Ермунн заявил о том, что выходит из состава первого люнгсетского отряда Норвежского скаутского союза. Патруль Соколов распался. Взамен они с Букком и Хансом Стейнаром организовали в рамках Спортивного общества клуб для мальчиков «Молния». Им отдали в распоряжение лесную сторожку. Здесь они коротали зимние вечера, сгрудившись вокруг раскаленной докрасна печурки и играя в вист.
После рождества им предстояло организовать соревнования по прыжкам с трамплина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47