ночью в меня попасть труднее.
Но все эти опасения были отброшены, как только стало ясно, что мои опасения быть раненым или убитым отошли в прошлое. Я иногда раздумывал, почему моя неуязвимость проявилась только сейчас. Ответ пришел быстро: я никогда не допускал того, чтобы оказаться в ситуации, которая бы напрямую угрожала моей жизни. Даже во время ночных нападений, к которым я иногда присоединялся, я был не только осторожен, но и держал вокруг себя отряд гвардии для защиты. Меня ценили за хитрость и безжалостность, а не за умение рубиться на мечах.
Ну, все это должно было перемениться. Я годами бегал от честной битвы, молчаливо завидуя тем, у кого доставало мощи встретиться с любой угрозой лицом к лицу. Больше мне не придется убегать. Мне не придется завидовать другим — теперь я могу уничтожить любого, кто выйдет против меня, и забрать все и всех, чем и кем он дорожит. Жизни, возлюбленные, дома и богатство — все, все в полном моем распоряжении.
Кажется, власть развращает. А что касается абсолютной власти… я бы сказал, что она развращает даже более.
Я освободил свою голову от мыслей о Шейри вскоре после того, как она вместе со своими подельниками освободила крепость от своего присутствия. Я достиг того состояния, когда уже не размышлял о прошлом, а Шейри принадлежала прошлому почти полностью. Теперь мои мысли были заняты только настоящим и будущим, полным бесконечных возможностей.
Мы начали войну против Тридцати девяти степей в мрачный, унылый день. Кабаний Клык даже высказал предложение дождаться другого дня и выступить из крепости при более благоприятной погоде.
Я не желал ничего слушать. Я решил, что мне больше по душе затянутое тучами небо — оно словно даже бодрило меня.
— Нет, Кабаний Клык! — взревел я. — Готовь войска! В сей день равнины Победа дрогнут под копытами наших лошадей!
Честно говоря, лошадей у нас было не так уж много. Но их вполне хватало, чтобы произвести нужное впечатление, а изрядное количество пехоты может принести еще и не такие разрушения.
Как я и планировал, мы с грохотом и шумом выехали из крепости Бронебойсь и пустились по равнине, направляясь на юго-восток, к Тридцати девяти степям. Наш поход был спланирован и хорошо организован, он занял много дней, и за все эти дни никто ни разу не усомнился в нашей победе.
Первый бой я никогда не забуду.
Степи не имели собственных названий, только порядковый номер. Основатели союза решили, что так это непрочное объединение дольше продержится. Личные имена могут вызвать излишне националистические настроения, которые выливаются в конфликты, и поэтому степи назывались просто Первая степь, Вторая степь и так далее. Я решил быть как можно убийственнее методичным и начать с Тридевятой степи, зачищая их все в нисходящем порядке.
Так или иначе, защитники Тридевятой степи узнали о нашем приближении. Ничего удивительного — мы и не пытались скрыть ни наших передвижений, ни наших намерений. Подъезжая к Тридевятой степи, я заметил на горизонте изрядную армию. Воины стояли в ряд плечом к плечу — и конный, и пеший, последних причем было больше. Каждый имел в руке меч и не имел на лице ни тени страха. Между армиями оставалась примерно миля. Земля пересохла и потрескалась, приобретя коричневый оттенок, но росшие кое-где кусты слегка разбивали монотонную картину.
Мы остановились, и я тихо сказал Охладу и Кабаньему Клыку:
— Храбрые, сволочи, ничего не скажешь.
— Глупые, я бы сказал, — фыркнул Кабаний Клык, оглядываясь. — Унылое местечко для жизни, а они еще и драться за него собираются.
Ряды защитников Тридевятой степи раздались, и вперед выехали несколько всадников. Быстрой рысью они приблизились к нам, а я смотрел на них с нарочито бесстрастным выражением лица.
— Кажется, мироначальник, они хотят переговоров, — заметил Ох лад.
— Ну что ж, — ответил я, — не будем их разочаровывать.
Я двинул поводьями, и Энтипи поскакала вперед галопом, а за мной последовали Охлад, Кабаний Клык и Тот Парень.
Ветер бил мне в лицо, предчувствие боя будоражило кровь. Чем ближе мы подъезжали к нашим противникам, тем больше мне хотелось начать дело. Прежнему Невпопаду понравились бы препирательства, разговоры и прочее подобное общение. Новый Невпопад заботился только о том, когда и откуда начнется его следующее сражение, и сейчас, когда оно было неминуемо, каждая секунда промедления растягивалась в вечность.
Мы остановились футах в тридцати друг от друга. Я смотрел на предводителя Тридевятой степи. Не такой уж он был и могучий, но и худеньким его тоже не назовешь — голые руки казались жилистыми и мощными. Его голову украшал кожаный шлем с плюмажем, а кожаные доспехи были такие толстые, что не отразили бы только самый мощный из ударов.
Меня это не волновало. Меня не волновало ничего, кроме надвигающейся битвы.
В воздухе раздался пронзительный крик, и я поднял голову. Сверху планировал Мордант, и я подставил ему предплечье в краге. Мордант, хлопая крыльями и изящно балансируя хвостом, приземлился прямо на нее. Энтипи и другие наши лошади вполне к нему привыкли, зато лошади врагов — нет. Они в ужасе заржали и попятились, когда Мордант посмотрел на них не то весело, не то с презрением, не то со смесью обоих чувств.
— Кажется, мой зверек им не нравится, — сказал я, перекидывая ногу через луку седла и спрыгивая на землю.
Если бы, когда я был бедным увечным оруженосцем, вы сказали мне, что когда-нибудь я смогу спешиться, не задумываясь о том, как поведет себя моя правая нога, я бы решил, что вы с ума спятили. Но теперь это стало для меня настолько обычным делом, что я о нем и не думал почти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135