Вот как нынче, например, то есть, в старой кожаной куртке, разодранных и небрежно вновь сшитых по шву штанах, неизменной вязаной шапочке — но босой. Тяжелые армейские ботинки с подковками он, почему-то, спрятал под подушку.
И ведь не впервые! Ни разу не удалось ему лечь спать в ботинках — или поставить снятые ботинки на прикроватный коврик.
Словом, Ницан прекрасно понимал разочарование и удивление собственного подсознания и разделял оба этих чувства — а потому никогда не страдал от раздвоения личности. Пробуждение же в собственной постели, но одетым заставляло предположить безусловное вмешательство магических сил. Видимо, произнести транспортирующее заклятие Ницан был способен, а вот разоблачающее (в смысле — раздевающее) — уже нет.
Не исключено, впрочем, что фраза «Опять я здесь», носила и более глубокий, философский характер, и означала удивление фактом продолжающегося пребывания на этом свете вообще.
Так вот, сегодня Ницан бар-Аба, сказав: «Опять я здесь», — тут же получил от Умника рюмку, опрокинул ее и обнаружил, что вместо пальмовой водки или, на худой конец, лагашской горькой настойки, рапаит преподнес ему чистой и даже не очень холодной воды.
— Ты что? — спросил он, глядя на крысенка круглыми от ужаса глазами. — Очумел, что ли?
Мордочка Умника приняла озадаченное выражение. Он нервно постучал длинным хвостом по спинке стула, на котором сидел, заглянул в пустую рюмку. Рюмка тотчас вновь наполнилась прозрачной жидкостью. Ницан нахмурился, принял порцию из лап рапаита. Прежде, чем выпить, поднес рюмку к носу.
Запах отсутствовал.
— Ага-а… — зловеще протянул сыщик. — Вот, значит, как… Отравить меня вздумал?! — он совсем уж было собрался запустить рюмку в коварного рапаита, но неожиданная мысль остановила его. — Ну-ка, — сказал он обманчиво-ласковым тоном, — ну-ка, Умник, глотни.
Крысенок отчаянно замотал головой и на всякий случай перепрыгнул со спинки стула на обеденный стол. Ницан вспомнил, что сам демон спиртного не употребляет. Он сел на кровати, озадаченно осмотрелся. Проверка была необходима. Но как проверить?
Ницан снова лег и уставился на высокий потолок, покрытый пятнами плесени. Плесень имела разнообразные оттенки и образовывала столь причудливые узоры, что с их помощью можно было бы проводить проверки умственного здоровья, столь модные ныне в Центрах духовного исцеления.
Впрочем, сам сыщик любил разглядывать потолок по той причине, что плесень вызывала в его воображении неожиданные ассоциации, иной раз помогавшие расследованию двигаться в нужном направлении.
Сейчас, впрочем, созерцание голубых и сиреневых разливов, оттенявшихся рыжими подтеками, ничего не дало. Взгляд Ницана разочарованно заскользил по стене вниз.
Пока не упал на косо висевшее у окна зеркало в массивной облезшей раме. Вот тут его осенило.
— А вот Красавчика угостим, — пробормотал он. — Красавчик не даст соврать. Не такой он человек… То есть, демон…
Кроме рапаита Умника при Ницане обитало еще одно демоническое существо — девек по прозвищу «Красавчик». Имя девека выдавало тайную уверенность сыщика в собственной неотразимости — сам Красавчик не выглядел никак вообще. Он жил в зеркале и выделывал всякие малоприятные шутки с каждым, кто в это зеркало заглядывал. Вселился он туда давно, против воли хозяина (но, возможно, при полном согласии или даже участии подсознания последнего), и доставлял Ницану (и некоторым посетителям, имевшим неосторожность заглянуть в зеркало) немало неприятностей.
Однажды Ницан пообещал честно делиться с зеркальным демоном горячительными напитками, после чего Красавчик особых пакостей ему не делал — во всяком случае, Ницан по утрам успевал пригладить торчащие во все стороны лохмы раньше, чем начиналось покалывание и подергивание лицевых мышц. Он даже научился быстро и почти безопасно бриться, несмотря на то, что девеку очень хотелось переселиться из зеркала в его тело именно тогда, когда Ницан, намылив жесткую щетину, подносил к лицу бритву. На первых порах Ницану приходилось изрядно напрягать руку с бритвой, чтобы она, повинуясь расшалившемуся девеку, не полоснула его по шее — просто так.
Впрочем, и с девеком Ницан не склонен был расставаться — особенно, после того, как зеркальный демон помог разоблачению целого заговора, жертвой которого стал сам сыщик. Хотя с коварным Красавчиком управляться было куда сложнее, чем с покладистым, хотя и проказливым Умником.
С трудом поднявшись на ноги, Ницан прошлепал к зеркалу.
— Доброе утро, Красавчик, — сказал он отражению. Отражение — мрачного вида субъект с небритой физиономией и красными опухшими глазами, беззвучно ответило на приветствие. — Хлопнем по маленькой? — предложил сыщик, протягивая к поверхности стекла рюмку.
Ницан-отражение, то есть, девек, на мгновение скосил глаза, после чего поверхность зеркала чуть затуманилась, а уровень жидкости в рюмке быстро упал. Через несколько мгновений лицо зеркального Ницана гневно исказилось, на правой его щеке явственно проступил красный отпечаток ладони. При этом левая щека самого сыщика вспыхнула огнем, и вообще — он с трудом удержался на ногах от увесистой невидимой оплеухи.
— Понял тебя… — буркнул он, потирая щеку, и с мрачным видом повернулся к столу. Умник, заняв место на старой чугунной чернильнице, выполненной в форме миниатюрного саркофага, с нетерпением ожидал окончания эксперимента. Сев в кресло напротив, Ницан поставил злосчастную рюмку на стол между собою и рапаитом и молча уставился на крысенка. — Ну? — спросил он. — Будем признаваться?
1 2 3 4 5 6 7