ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Нет, понял Берен, — засмеялся.
— Или ты полагаешь, что эти сведения настолько ценны, что я оставлю тебя в живых — чтобы и дальше добиваться этих сведений пытками? Думаешь, что ты, эльф, сумеешь перенести все и выжить? Нет, Финрод, этого шанса я тебе не дам. Нарготронд мне интересен — но ты не первый и не последний пленник из Нарготронда. Рано или поздно кто-то сломается. О дортонионском мятеже мне уже все известно. Я хотел бы знать тайну осанвэ, но меня устроит и ее гибель вместе с тобой. Она не так уж и нужна мне — просто я любопытен
Самый лучший способ обмануть обманщика, — вспомнил Берен — сказать ему правду.
— Саурон, — позвал он. — Я один все это придумал. Ты напрасно их терзаешь, оборотень, они здесь ни при чем.
— Я тебе не верю, — Саурон даже не обернулся.
— Какие же вы все-таки забавные, — нарушил молчание Нэндил. — Вы все время твердите о превосходстве людей над нами — и не верите в то, что именно человек оказался способен вас обыграть
Удар! — Нэндил, выворачиваясь наизнанку в жутком кашле, повис на цепях.
Берен увидел его лицо — зрение наконец-то прояснилось — и скрипнул зубами: вместо глаз у барда были две раны.
— Если Берен действительно что-то знает, пусть говорит, — Саурон подошел к лестнице и поставил ногу на ступень. Орки-факельщики сгрудились за его спиной, так что теперь майя возвышался над всеми — и пленными, и охранниками — величественным черным изваянием, очерченным сполохами пламени.
— Отпусти всех эльфов — и я скажу тебе. Обещаю, — Берен смотрел туда, где прятались под навесом глубоких глазниц невыносимо-голубые глаза Саурона.
— Говори сейчас, — велел майя. — Я не торгуюсь.
— Я торгуюсь, — оскалился Берен. — Ты слышишь? Моя цена — их свобода. Или убей их сейчас, на месте, быстро и легко.
— Ты лжешь, — спокойно сказал Саурон — и поднялся по лестнице до двери. — Я не думаю, чтобы тебе была известна тайна осанвэ. Но если все-таки известна — начинай говорить тогда, когда сочтешь нужным. Я услышу.
— Ублюдок козы и собаки, — плюнул Берен ему вслед. Саурон, не оглядываясь, вышел. Факела исчезли за дверью, все поглотила тьма.
Обостренное заклинанием зрение Берена скоро проникло через ее пелену. Он увидел мертвых, он увидел живых — и в горле забились рыдания. Чтобы выгнать их, он большими вдохами глотал холодный спертый воздух.
Аэглос. Лоссар. Менельдур. Эдрахил. Кальмегил.
Они умерли страшно.
Они умерли напрасно.
И живые, и мертвые были отмечены следами истязаний, и нельзя было сказать, кому пришлось хуже. Наверное, Лауральдо, который был жив, но без сознания. Берен понимал, что если сейчас забиться в цепях и завыть, то ничего не изменится. Но биться и выть хотелось чем дальше, тем больше. Безумствовать, кричать, браниться и колотить головой о стену — что угодно, только не это зябкое, молчаливое ожидание…
— Берен, — тихо окликнул его Айменел. — Скажи мне, что с Руско?
— Руско убит, Тинвель… Он помнил о тебе.
— Я знаю, — голос Айменела был ровным, но по лицу покатились слезы.
На его глазах чудовище растерзало его отца. И через какое-то время — придет за ним. А он по эльфийским меркам даже не считается взрослым. Он еще не принял длинный меч, носил экет… Последний оруженосец Финрода Фелагунда — в ожидании гибели он думал не о себе.
— Эльдар, — сказал Берен, обведя взглядом живых — истерзанных, остриженных, как рабы, погребенных заживо в вонючей яме, назначенных в корм чудовищу. — Утешьтесь: Саурон получит свое. Хитлум отбился, а Дортонион свободен.
— Это хорошая весть, — сказал Вилварин.
— Не для тебя, — раскатилось где-то под сводами. — Берен, это совсем не то, что мне хотелось услышать. А пустой болтовни я не люблю.
Изостренный до предела слух Берена уловил шевеление в глубине норы. Пахнуло смрадом (хотя Берен уже решил, что сильнее, чем в этой яме, смердеть не может). Берен не мог ни закрыть, ни отвести глаз. Он слышал тихие, неразличимые обычным слухом, шаги мягких лап, почти неуловимый скрежет когтей по камню… В проеме логова смутно засветились два мертвенно-зеленых огонька. Берен подобрался весь, прижавшись спиной к стене.
Послышалась возня — гаурица протаскивала свою тушу через лаз. Когда она выпрямилась, фонари ее глаз оказались на уровне груди человека. Волчица подошла к нему неторопливо, обнюхала, ткнувшись холодным носом в бедро и в живот — он не закричал только потому что от страха свело горло. Тварь поводила башкой из стороны в сторону, потом потянулась и зевнула, обнажив кроме торчащих из пасти клыков — в палец длиной каждый — все прочие зубы, самые маленькие из которых были с фалангу пальца взрослого мужчины.
Все эльфы подняли головы, встали, постарались выпрямиться — кроме Лауральдо. Никто не знал, чья смерть выбралась из вонючего логова. Айменела била дрожь, но он держался.
Финрод, все это время сидевший неподвижно, тоже подтянулся на цепях и встал. Берен, прикованный напротив, отвернулся, чтобы не смотреть ему в лицо. Это было легко — взгляд неодолимо притягивала волчица. Вот она делает круг по подземелью — грязь чавкает под ногами… Вот она останавливается, выбрав жертву. Вот — обнюхивает перед тем, как броситься…
— Прощайте, друзья, — сказал Вилварин. И тварь прыгнула.
* * *
Драуглин никогда не давали столько мяса.
Она была уже старая, и больше не могла рожать. Но Повелители не стали убивать ее, как других — а отправили сюда, в яму. Повелители поступили с ней плохо, но, наверное, она это чем-то заслужила — ведь Повелители не могут быть неправы… В яме было темно и все время воняло, а мясо давали редко. Драуглин была постоянно голодна и порой, выбираясь сюда, в пустой колодец, громко выла, жалуясь на свою злосчастную судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424
— Или ты полагаешь, что эти сведения настолько ценны, что я оставлю тебя в живых — чтобы и дальше добиваться этих сведений пытками? Думаешь, что ты, эльф, сумеешь перенести все и выжить? Нет, Финрод, этого шанса я тебе не дам. Нарготронд мне интересен — но ты не первый и не последний пленник из Нарготронда. Рано или поздно кто-то сломается. О дортонионском мятеже мне уже все известно. Я хотел бы знать тайну осанвэ, но меня устроит и ее гибель вместе с тобой. Она не так уж и нужна мне — просто я любопытен
Самый лучший способ обмануть обманщика, — вспомнил Берен — сказать ему правду.
— Саурон, — позвал он. — Я один все это придумал. Ты напрасно их терзаешь, оборотень, они здесь ни при чем.
— Я тебе не верю, — Саурон даже не обернулся.
— Какие же вы все-таки забавные, — нарушил молчание Нэндил. — Вы все время твердите о превосходстве людей над нами — и не верите в то, что именно человек оказался способен вас обыграть
Удар! — Нэндил, выворачиваясь наизнанку в жутком кашле, повис на цепях.
Берен увидел его лицо — зрение наконец-то прояснилось — и скрипнул зубами: вместо глаз у барда были две раны.
— Если Берен действительно что-то знает, пусть говорит, — Саурон подошел к лестнице и поставил ногу на ступень. Орки-факельщики сгрудились за его спиной, так что теперь майя возвышался над всеми — и пленными, и охранниками — величественным черным изваянием, очерченным сполохами пламени.
— Отпусти всех эльфов — и я скажу тебе. Обещаю, — Берен смотрел туда, где прятались под навесом глубоких глазниц невыносимо-голубые глаза Саурона.
— Говори сейчас, — велел майя. — Я не торгуюсь.
— Я торгуюсь, — оскалился Берен. — Ты слышишь? Моя цена — их свобода. Или убей их сейчас, на месте, быстро и легко.
— Ты лжешь, — спокойно сказал Саурон — и поднялся по лестнице до двери. — Я не думаю, чтобы тебе была известна тайна осанвэ. Но если все-таки известна — начинай говорить тогда, когда сочтешь нужным. Я услышу.
— Ублюдок козы и собаки, — плюнул Берен ему вслед. Саурон, не оглядываясь, вышел. Факела исчезли за дверью, все поглотила тьма.
Обостренное заклинанием зрение Берена скоро проникло через ее пелену. Он увидел мертвых, он увидел живых — и в горле забились рыдания. Чтобы выгнать их, он большими вдохами глотал холодный спертый воздух.
Аэглос. Лоссар. Менельдур. Эдрахил. Кальмегил.
Они умерли страшно.
Они умерли напрасно.
И живые, и мертвые были отмечены следами истязаний, и нельзя было сказать, кому пришлось хуже. Наверное, Лауральдо, который был жив, но без сознания. Берен понимал, что если сейчас забиться в цепях и завыть, то ничего не изменится. Но биться и выть хотелось чем дальше, тем больше. Безумствовать, кричать, браниться и колотить головой о стену — что угодно, только не это зябкое, молчаливое ожидание…
— Берен, — тихо окликнул его Айменел. — Скажи мне, что с Руско?
— Руско убит, Тинвель… Он помнил о тебе.
— Я знаю, — голос Айменела был ровным, но по лицу покатились слезы.
На его глазах чудовище растерзало его отца. И через какое-то время — придет за ним. А он по эльфийским меркам даже не считается взрослым. Он еще не принял длинный меч, носил экет… Последний оруженосец Финрода Фелагунда — в ожидании гибели он думал не о себе.
— Эльдар, — сказал Берен, обведя взглядом живых — истерзанных, остриженных, как рабы, погребенных заживо в вонючей яме, назначенных в корм чудовищу. — Утешьтесь: Саурон получит свое. Хитлум отбился, а Дортонион свободен.
— Это хорошая весть, — сказал Вилварин.
— Не для тебя, — раскатилось где-то под сводами. — Берен, это совсем не то, что мне хотелось услышать. А пустой болтовни я не люблю.
Изостренный до предела слух Берена уловил шевеление в глубине норы. Пахнуло смрадом (хотя Берен уже решил, что сильнее, чем в этой яме, смердеть не может). Берен не мог ни закрыть, ни отвести глаз. Он слышал тихие, неразличимые обычным слухом, шаги мягких лап, почти неуловимый скрежет когтей по камню… В проеме логова смутно засветились два мертвенно-зеленых огонька. Берен подобрался весь, прижавшись спиной к стене.
Послышалась возня — гаурица протаскивала свою тушу через лаз. Когда она выпрямилась, фонари ее глаз оказались на уровне груди человека. Волчица подошла к нему неторопливо, обнюхала, ткнувшись холодным носом в бедро и в живот — он не закричал только потому что от страха свело горло. Тварь поводила башкой из стороны в сторону, потом потянулась и зевнула, обнажив кроме торчащих из пасти клыков — в палец длиной каждый — все прочие зубы, самые маленькие из которых были с фалангу пальца взрослого мужчины.
Все эльфы подняли головы, встали, постарались выпрямиться — кроме Лауральдо. Никто не знал, чья смерть выбралась из вонючего логова. Айменела била дрожь, но он держался.
Финрод, все это время сидевший неподвижно, тоже подтянулся на цепях и встал. Берен, прикованный напротив, отвернулся, чтобы не смотреть ему в лицо. Это было легко — взгляд неодолимо притягивала волчица. Вот она делает круг по подземелью — грязь чавкает под ногами… Вот она останавливается, выбрав жертву. Вот — обнюхивает перед тем, как броситься…
— Прощайте, друзья, — сказал Вилварин. И тварь прыгнула.
* * *
Драуглин никогда не давали столько мяса.
Она была уже старая, и больше не могла рожать. Но Повелители не стали убивать ее, как других — а отправили сюда, в яму. Повелители поступили с ней плохо, но, наверное, она это чем-то заслужила — ведь Повелители не могут быть неправы… В яме было темно и все время воняло, а мясо давали редко. Драуглин была постоянно голодна и порой, выбираясь сюда, в пустой колодец, громко выла, жалуясь на свою злосчастную судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424