Хотя Доминик знал, что это всего лишь разочарование, которое обычно сопровождает завершение работы, он не находил себе места.
Скорее всего, решил он, дело в том, что, несмотря на все трудности, которые пришлось испытать, ему было чертовски хорошо.
Да. Можно сказать и так. А можно быть честным с самим собой и признать, что причиной этого был не только секс.
Но скоро ему придется забыть об этом. Доминик выругался себе под нос, когда осознал, что все его мысли неизбежно сводятся к этому. Ничего не изменилось. Хотя за последние годы пропасть между ними значительно сократилась, они с Лайлой по-прежнему принадлежат к разным мирам. У их отношений нет будущего.
В любом случае, пока Лайла не окажется в безопасности, он прежде всего должен думать о работе. У него будет еще достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Например, за кружкой холодного пива, которую он пообещал себе, когда вернется в Денвер.
Впереди на углу здания сверкала разноцветными огнями вертикальная вывеска, рекламирующая холодные напитки и горячих женщин. Проехав мимо, Доминик начал отсчитывать кварталы. Поворотник не работал, и, дойдя до пятого, Доминик высунул в окно руку, чтобы дать сигнал, а затем крутанул руль вправо.
Повернув у полуразрушенного магазинчика, Доминик проехал вдоль ряда многоквартирных домов и снова повернул направо. Наконец прямо перед собой он увидел цель своей поездки: длинное приземистое здание с зарешеченным внутренним двориком. На примыкающей к нему стоянке находилась целая флотилия видавших виды легковых машин и грузовиков.
Изнутри доносилось бренчание гитар, наигрывающих смесь кантри и латиноамериканской музыки. В полуквартале отсюда время от времени раздавался громкий смех. Сбавив скорость до минимума, Доминик направил свой пикап в дальний конец стоянки, который как нельзя кстати находился в тени огромного дерева. Испытав непонятный приступ сожаления, Доминик заглушил мотор.
– Лай. Просыпайся, малышка. Мы уже приехали.
Длинные ресницы дрогнули, но она по-прежнему тихо лежала, борясь со сном.
– Который час?
– Почти восемь.
– А-а. Я думала, позже, – зевая, Лайла села, потянулась и огляделась. – Где мы?
– В «Эль Кордо Гато».
– Хорошо, – она снова зевнула. – Но, может, ты скажешь мне, что означает «Эль Кордо Гато»? И почему мы здесь?
– Ну, в Штатах мы назвали бы это таверной «У жирного кота». А привез я тебя сюда потому, что здесь полно народу и есть пара телефонов-автоматов. Это отличное место, чтобы сделать звонок и остаться незамеченным.
Она отбросила с лица волосы.
– Хорошо. Дай мне только найти мои сандалии и…
– Нет.
Лайла удивленно подняла голову.
– Почему?
– Подумай сама. Своей внешностью ты привлечешь к себе внимание. Как ты думаешь, здесь часто можно встретить голубоглазую блондинку?
Лайла прищурилась.
– Если я не могу пойти с тобой, тогда зачем ты меня разбудил?
Он пожал плечами.
– Замки на этой груде металлолома давно сломаны, как и все остальное. Не могу же я просто уйти и оставить тебя беззащитной.
Подумав немного, Лайла улыбнулась.
– Я согласна. Это серьезная причина. Спасибо.
От ее улыбки у него внутри все перевернулось. Она снова пробудила в нем ненасытное желание.
– Ты отблагодаришь меня позже, – серьезно отозвался Доминик. Засунув руку под сиденье, он вытащил оттуда свой рюкзак, достал из него пистолет, зарядил его и передал ей. – Возьми это. И накрой голову, – добавил он, протягивая ей свою шляпу. – Даже в темноте цвет твоих волос бросается в глаза.
Доминик наблюдал, как она прячет волосы под шляпой. Та была слишком большой, и любой другой выглядел бы в ней глупо, но не Лайла. Доминик подумал, что она была бы элегантной даже в джутовом мешке – или вообще без одежды.
У него возникло странное чувство, словно он проигрывал битву, в которой вроде бы не соглашался участвовать. С трудом отведя взгляд от Лайлы, Доминик вылез из машины и, закрыв ржавую дверь, сказал:
– Это займет не более десяти минут. Если кто-то, кроме меня, подойдет близко к пикапу, пристрели его.
– Это… божественно, – прошептала Лайла, растянувшись на тонком матраце, который занимал большую часть пристройки, примыкающей сзади к таверне.
Доминик с удивлением посмотрел на нее и покачал головой.
– Ты, наверное, перегрелась на солнце. Здесь же нет ни ванной, ни электричества, ни постельного белья.
– Ну и что. – Перевернувшись на бок, Лайла, положив руку под голову, наблюдала за тем, как Доминик снимает футболку и садится на расшатанный стул. – Думаю, мы научились ценить то малое, что нам дано. Крыша над головой, матрац вместо камней и веток, никаких насекомых, горячая пища. Это же чудесно.
Лайла не добавила, что эта ночь сама по себе стала для нее лучшим подарком. Благодаря буре, которая прошла мимо Сан-Тимотео и двигалась теперь на северо-восток, следующие двадцать четыре часа они будут предоставлены самим себе. Это очень устраивало Лайлу в ожидании неминуемой разлуки.
– Рядом с тобой я не замечал никаких неудобств, – проговорил Доминик, склонившись над тазом с теплой водой, стоявшим на деревянной полке. Его спина и руки после недели, проведенной на солнце, стали бронзовыми. Он походил на живую скульптуру. Если не считать небольшого шрама под левой подмышкой, который, как он уклончиво объяснил, появился в результате «небольшого просчета», его тело было совершенным. Могучий торс, сужающийся книзу, и мускулистые бедра подошли бы для рекламы нижнего белья.
Лайла поймала себя на мысли, что ей безумно хочется обнять его и никогда больше не отпускать.
– Хорошо, что здесь есть свечи и я могу любоваться тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32