Она могла выглядеть хрупкой, но ее силы хватило бы на десять женщин.
– Давай передохнем, – предложил Доминик, остановившись.
Лайла ничего не сказала. Впрочем, почему она должна с ним разговаривать?
Наверное, она права. Доминик сделал глоток воды и долго смотрел по сторонам, прежде чем перевести взгляд на нее. И как раз вовремя, чтобы заметить, как Лайла, хромая, подошла к ближайшей пальме и оперлась рукой о ствол.
– Что с тобой?
– Ничего. Я просто наступила на колючку.
Приподняв согнутую ногу, она наклонилась, чтобы осмотреть подошву ступни. Доминик быстро подошел к ней.
– Где, черт побери, твоя обувь?
– На поясе, – тяжело дыша, ответила девушка.
– Зачем ты сняла ее?
– Потому что это сандалии. Мокрые сандалии с большим количеством ремешков. В них насыпался песок, и они стали тереть ноги. В них я не могла поспевать за тобой. Прости, я не хотела задерживать тебя.
– Черт побери, Лайла, ответственность лежит не на тебе, а на мне, то есть у тебя не должно возникать ни вопросов, ни идей. Ты поняла?
– Хорошо.
Доминик принес небольшое бревно и усадил на него Лайлу, затем достал из рюкзака аптечку. Сделав глубокий вдох, начал осматривать ее больную ступню. К своему огромному облегчению, он обнаружил лишь длинную колючку и небольшой волдырь на пятке.
Когда страх отступил, Доминик вдруг заметил, какая хрупкая у нее ступня, почувствовал нежность белой кожи…
– Все не так уж плохо, – произнес он, чтобы отвлечься от своих мыслей. – Немного антисептика и водонепроницаемая повязка – он вытащил колючку и помазал ранку йодом, – и твоя нога будет как новенькая. Завтра я раздобуду для тебя какую-нибудь обувь. Думаю, на сегодня достаточно. Через несколько часов рассветет. Нам нужно разбить лагерь и немного поспать.
– Думаю, я должна отблагодарить тебя, – хрипло сказал она. – Опять.
В этот момент Доминик и совершил роковую ошибку.
Он посмотрел на нее, и инстинкт самосохранения уступил место зову плоти.
Разве мог он, находясь так близко не видеть жилку, пульсирующую на ее горле, манящие розовые губы и блеск слез в глазах, опушенных густыми ресницами?
Эти слезы вызвал он. После того, как ей удалось сдерживать их в течение долгих недель, проведенных в заключении. После того, как она сделала все, о чем он ее просил, выполнила трюки, которые часто отказываются выполнять натренированные солдаты.
– Не надо плакать, принцесса.
– О боже. – Лайла прижала к глазам ладони. – Прости. – Смущенная, она опустила руки и попыталась улыбнуться. – Не буду. Обещаю.
Доминик понял, что пропал.
Застонав, он уступил желанию, которое, казалось, переполняло его вот уже целую вечность. Встав на колени, он наклонился вперед, запустил руки в волосы Лайлы и поцеловал ее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Обычно Доминик считал поцелуи искусством. Исследовать женские губы, смаковать их вкус было наивысшим наслаждением.
С Лайлой все обстояло совсем по-другому. Целовать ее было настоящим спортом.
Когда их губы соприкасались, он начинал сходить с ума.
Так было с самого начала. Неудивительно, ведь тогда он был почти подростком, и его желание завоевать внимание красивой богатой девчонки было пылким и искренним. Но с момента их первой встречи оно усилилось во много раз. При ближайшем рассмотрении она оказалась даже красивее, чем он себе представлял. Стройная блондинка с манерами аристократки, хрупкая и ранимая.
Ему и в голову не приходило, что, однажды удовлетворив свое желание, он будет желать ее еще сильнее.
Но все вышло именно так. Молодость и самоуверенность не могут служить оправданием для отсутствия проницательности.
Несмотря на свой возраст, Доминик не был наивным ребенком. Он, словно цыган, часто менял место жительства и познал разных людей. Он работал с десяти лет. Это необходимость, когда в семье девять детей, мать умерла, а отцовского жалованья едва хватает, чтобы прокормиться.
У него был богатый сексуальный опыт, и он самонадеянно полагал, что знает все о противоположном поле.
Но он ошибался и получил доказательство во время их первого свидания с Лайлой.
В тот вечер Доминик заехал за ней на мотоцикле, старом «харлее», который они починили вместе с Таггертом. За исключением его первого спецзадания, это был единственный раз в жизни, когда он нервничал. Но ни за что бы не признался в этом, уговаривая себя, что всего-навсего идет на очередное свидание с очередной подружкой.
Этому заблуждению был нанесен серьезный удар, когда Доминик подъехал к огромным воротам особняка, портик которого был размером с гостиную в домике его отца.
И вот в дверях появилась Лайла. На ней были белые слаксы и бледно-голубая кофточка. Свои гладкие блестящие волосы она собрала в высокий конский хвост, в ушах блестели скромные жемчужные сережки. От нее пахло ванилью и мускусом, и это отличало ее от других девчонок, которых он знал.
Одежда и духи Лайлы были дорогими. Ему пришлось бы долго работать, чтобы оплатить их стоимость.
Однако она доверилась ему и села на мотоцикл, наплевав на все условности. Сначала Доминик отвез ее в закусочную на Майнер-стрит «У Карлин», где обычно питались парни, подобные ему. Внимание Лайлы было полностью сосредоточено на Доминике, и это прибавило ей очков в его глазах, потому что девушка игнорировала восхищенные взгляды других мужчин.
С каждой минутой она все больше и больше удивляла его. То, что он сначала принял за высокомерие, в действительности оказалось застенчивостью. За холодной маской неприступности скрывалось отличное чувство юмора и острый ум.
Она лишь немного напряглась, когда, выходя из закусочной, он собственнически обнял ее за талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32