Я проводил ее к двери и почувствовал, как что– то внутри у меня поет. Мне не хотелось, чтобы она уходила.
– Спасибо, что навестила. От этого сегодняшний день превратился в праздник.
Сид повернулась и посмотрела на меня своими удивительными карими и широко посаженными глазами.
– Я действительно так думаю, – подтвердил я. – Это лучшее, что было у меня за весь день. Серьезно!
– Но я не понимаю…
– Что именно ты не понимаешь?
– Почему я тебе нравлюсь? Ты же меня совссл. не знаешь.
– Тебе действительно это так интересно?
– Да.
Я начал объяснять:
– Ты мне нравишься, потому что ты сильная, но не жесткая. Мне нравится, что ты не веришь той чепухе, которую несут мужчины, но все равно уехала из своей страны, из-за мужчины, потому что решила, что он – твой единственный.
– Самая большая ошибка в моей жизни.
– Возможно. Но мне нравится, что ты такой романтик и что ты смотрела все музыкальные фильмы, когда была маленькой девочкой.
Она засмеялась и помотала головой.
– Ты видишь мужчин насквозь, но все-таки хочешь найти мужчину, с которым могла бы прожить всю жизнь, – добавил я.
– А такие бывают? – удивилась она.
– И мне нравится, что у тебя все лицо озаряется, когда ты улыбаешься. Мне нравятся твои глаза. Мне нравятся твои ноги. Мне нравится, что ты знаешь, как говорить с четырехлетним ребенком. Мне нравится, что ты оказалась рядом, когда мне нужна была помощь. Все остальные просто сидели и смотрели. Ты была так добра к нам. Ведь ты не обязана была этого делать.
– Еще что-нибудь?
– Ты красивая.
– Я совсем не красивая.
– Ты красивая и смелая, и я ревную тебя ко всем мужчинам, с которыми ты когда-то встречалась. Я то и дело прогуливаюсь возле твоего кафе в надежде наткнуться на тебя.
– Ты скучаешь по своей жене, – сказала она. – Очень скучаешь.
– Это правда, – признал я. – Но правда также и то, что ты буквально сводишь меня с ума.
– Боже мой! – Сид помотала головой. – И все– таки ты меня совсем не знаешь.
Но прозвучало это совсем не так, как раньше. Теперь она произнесла это нежно, мягко, как будто бы я не был виноват в том, что не знаю ее.
Она шагнула ко мне, глядя на меня своими потрясающими глазами, а в следующее мгновение они закрылись, и Сид коснулась губами моих губ.
Я поцеловал ее:
– Я немножко тебя знаю.
– Да, – согласилась она. – Немножко меня знаешь. Совсем немножко.

II
ЧЕЛОВЕК С КОЛОКОЛЬЧИКАМИ
19
Пэт пошел в школу.
Школьная форма, которую его заставили носить, должна была бы, по идее, придавать ему взрослый вид. Предполагалось, что серый джемпер с вырезом в виде буквы «V», белая рубашка и желтый галстук сделают его похожим на маленького мужчину. Ничего подобного не получилось.
Строгость школьной формы только подчеркивала его младенческую чистоту и нежность. Несмотря на то, что уже приближался его пятый день рождения, Пэт оставался даже не маленьким, а очень маленьким, чистым и открытым, как новорожденный младенец. Хотя при этом и был одет по– взрослому.
Помогая ему приготовиться к первому дню в школе, я с удивлением осознал, как я люблю его лицо. Когда он был младенцем, я не знал, действительно ли он так красив или во мне просто говорит необъективная родительская любовь.
Но теперь сомневаться не приходилось, Пэт действительно был красивым мальчиком: светлые голубые глаза, длинные светлые волосы и робкая улыбка, медленно расходящаяся по невероятно гладкому лицу.
Настал момент, когда я должен был выпустить моего прекрасного сына в мир. По крайней мере, до половины четвертого дня. Для нас обоих это была целая жизнь.
Он больше не улыбался. За завтраком, одетый в свою стилизованную взрослую одежду, он был бледен и молчал, пытаясь удержать подбородок от дрожи, пока над тарелкой с шоколадными хлопьями я без умолку разглагольствовал о школьных годах, якобы лучшем времени в жизни Любого человека.
Поглощение шоколадных хлопьев тем не менее было прервано звонком Джины. Я знал, что ей трудно звонить – там, где она находится, рабочий день еще в самом разгаре, – но я также понимал, что она ни за что не пропустит великий день в жизни Пэта. Я смотрел, как он разговаривает с матерью, неловко чувствуя себя в рубашке и галстуке, – ребенок, которого неожиданно заставили изображать взрослого.
И тут мы оба осознали, что нам пора идти.
Когда мы подъехали к школе, меня на мгновение охватила паника. Вокруг были дети, целые толпы детей, одетых точно так же, как Пэт, и все они двигались в том же направлении, что и мы. Я мог потерять его. Потерять навсегда.
Мы остановились неподалеку от ворот школы. Машины стояли в два и даже в три ряда. Крохотные девчушки с портретом Леонардо Ди Каприо на коробках с завтраками выкарабкивались из внедорожников, больше напоминающих танки. Мальчики постарше, со спортивными сумками «Арсенал» и «Манчестер Юнайтед», вылезали из стареньких драндулетов. И все это малорослое детское племя производило немыслимый шум.
Я взял Пэта за влажную липкую ладонь, и мы влились в толпу. Впереди виднелось скопление растерянных малышей, впервые явившихся сюда, и их нервничающих родителей, взволнованно топтавшихся на игровой площадке. Мы собирались пройти через ворота и присоединиться к ним, но тут я заметил, что шнурок на одном из новых черных кожаных ботинок Пэта развязался.
– Дай-ка я завяжу тебе шнурок, Пэт, – сказал я, опускаясь на колено и осознавая, что первый раз в жизни он не надел кроссовки с липучками.
Мимо нас вразвалочку, под руку прошествовали два мальчика постарше. Они недоброжелательно оглядели нас. Пэт застенчиво улыбнулся им.
– Даже шнурки завязывать не умеет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95