На этих письмах, писанных старинным почерком, были видны пятна – следы слез, которые проливали сестры в их тяжких душевных искушениях в Сибири при разлуке с духовным отцом.
Так духовная семья старца Агафона породнилась с семьей старца Зосимы Верховского. И был здесь один дух, одно мироощущение и мировосприятие. Значит, в разные периоды жизни духовных семей, выросших под старческим руководством, единым оказывается основное направление, основное восприятие жизни и путей спасения. Потому что здесь – одна подлинная основа, идущая от древних времен, полагающая свое основание в водительстве Христовом.
Последним образом, которого мы не можем не коснуться в данном разделе, где мы говорим не о больших обителях старческого делания, а лишь об отдельных светочах этого великого подвига, является образ одинокого подвижника начала того же XIX века, проходящего свой уединенный путь спасения задонского затворника Георгия.
Отмеченный с самого момента своего рождения скорбными, даже трагическими обстоятельствами, дворянин по происхождению, военный в чине поручика, в 29 лет он приходит в Задонский Богородицкий монастырь и через год, по особому смотрению Божию, затворяется в тесной и сырой келлии. 17 лет он пребывает в неисходном затворе в монастыре и отходит ко Господу 47 лет от роду. При жизни он был прибежищем и утешителем многих душ, ищущих спасения, и после его кончины осталось обширное собрание его писем. Часто в форме стихотворений или в форме особой, одному ему присущей прозаической речи живописал он преданным ему душам путь к Богу.
Письма блаженного затворника Георгия очень высоко ценились подвижниками монашества, ищущими чистых основ духовной жизни. На них очень часто указывал блаженный Иван Иванович Троицкий, высоко ставил их на протяжении всей своей жизни святитель Игнатий Брянчанинов. Выборка из писаний задонского подвижника была и остается в наше время полезной и благодатной задачей. Большой труд посвятил собранию писем блаженного затворника Георгия оптинский монах Порфирий (Григоров), разделив их на три отдельные части, что составило солидный том до 700 страниц. Краткое извлечение из писем затворника Георгия сделано уже в ХХ веке Л. Денисовым. Необходимо указать, что Оптинские старцы первыми потрудились над изданием писем блаженного затворника Георгия.
Дошла до наших дней свеча молитв и мыслей неповторимого по своей жизни и подвигу затворника Божия, странного для мира, иногда даже и для братии монастыря, блаженного Георгия. И светит эта свеча особым светом подлинных, найденных в Боге сокровенных духовных утешений. Вот некоторые из них, легшие на душу, коснувшиеся ее внутреннего дыхания.
«Ах! – пишет затворник своему большому духовному другу, – почто Вы скучаете? <...> Следует предпочесть худшему лучшее, и возрадуется душа наша о Господе». «Лишь только предадим себя Промыслу Отца Небеснаго, – продолжает блаженный Георгий дальше, – тотчас пременяемся на лучшее и уже не ищем ничего, кроме Его святаго благоволения о нас». «Хочу несколько сказать о сущности любви, – продолжает подвижник далее в своих письмах, – это самотончайший огнь, объятнейший и легчайший всякого ума; действия огня сего быстры и пречудны; они священны и изливаются на душу от Святаго Вездесущаго Духа». «Люблю там, – пишет блаженный Георгий дальше, – где сердце, отделяясь от земных, переходит к небесным; и в смирении посещенный человек милостию Божиею бывает выше себя, уничтоживши себя».
Верности и тонкости передачи внутреннего состояния в письмах затворника Георгия мог бы поучиться любой писатель нашего века...
«Читал я Ваше сердце, исполненное молитвы и любви ко Господу, – пишет он к Т. А. В., – утешил меня Господь Вами: слово сердца Вашего одномысленно сердцу моему». «Ах! – восклицает он в следующих письмах, – кто может совершенно обозреть всю землю, что на ней и что в ней, и самое море, и во глубине моря; и на волнах его носимые корабли? <...> Непостижимо! Непомыслимо! Теперь смиримся... В терпении нашем Господь обучает стяжанию душевного богатства».
Образ природы потребен подвижнику Господню и тогда, когда он поучает бороться с духом уныния. «Мысли, как облака, парят, летят и изменяются, – пишет он к А. Н. И. – Когда внезапно помрачается день и солнце покрывается тучами, тогда, кажется, поднебесная страна одевается в траур печали. Лишение дневного света поражает скукою и томительным унынием. Так бывает и с человеческим сердцем, ежели оно не ходит в след Иисуса Христа».
Так неповторим дух писаний этого подвижника, так дорог и хрупок его образ.
***
Не должно повторяться, заключая последнюю главу, так как некоторые общие соображения уже приводились выше. Вместе с тем становится очевидным, что там, где в подвиге монашеском положен был подлинный поиск Живого Бога, этот поиск завершался обретением тех сокровищ, которые характеризуют русское старчество. И отдельно живущий подвижник, взыскующий Бога в пустыне ли леса, в тесном ли затворе келлии, неуклонно приходил к обретению этих внутренних сокровищ и затем неуклонно начинал светить миру, собирая вокруг себя бОльшие или меньшие обители душ, устремляющихся к Богу. А если и не собирал этих обителей, подобно дивному по своему жизненному подвигу затворнику Георгию, светил во весь мир необычными писаниями своими, призывая, возводя к подвигу духовной жизни любую душу, возжелавшую Бога. Подмечаются в этих писаниях самые тонкие движения души человеческой, святая природа Божия приглашается участвовать в самом этом духовном восстании человека, подвиг старческого руководства направлен на анализирование всех действий человеческих, всех тончайших движений души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74