— с жаром ответил я. — За последнее время я привык к серьезным вещам!
Мэрс на секунду остановился, чтобы посмотреть мне в глаза, и сказал:
— Хорошо, об этом мы еще поговорим позже, а сейчас, Антор, я хочу заметить, что вы тоже были правы, но только формально. На Церексе действительно не существует людей, которые намеренно желали бы зла другим, но есть могущественная группа таких, которые хотят благополучия только для самих себя. Вот в этом и заключается самое страшное зло человеческого общества с момента его возникновения! Запомните это, Антор.
Некоторое время мы молча шагали рядом, плечо к плечу. Я раздумывал над тем, что было сказано, в голове копошились сомнения.
— Мэрс! Но это же пустые мечты! Людей не переделаешь, тысячелетиями они оставались такими же. Чего стоят тогда ваши стремления? Во имя чего вы должны умирать среди этих камней?!
Мэрс усмехнулся.
— Да, людей сразу не переделаешь, но пока мы и не ставим перед собой такой цели, это придет постепенно. Сейчас нужно создать условия для последующей работы с людьми, а это значит, что мы должны лишить материальной основы господства тех, для кого власть и богатства — основа личного благополучия. Ясно, Антор? Для этого нужно превратить заводы, плантации, транспорт и все остальное в собственность всего человечества, тогда отпадет главная причина разделения людей и, со временем, можно будет очень многое сделать.
— Понимаю, — сказал я, — вы хотите захватить власть и произвести такую реформу.
— Нет, Антор, ни я, ни мои товарищи здесь, ни те, кто ведет борьбу на самом Церексе, не хотим взять власть. Мы боролись и боремся за то, чтобы власть взял сам народ.
— Вы верите в возможность этого?
— Верим. Тот, кто не верит, не победит… Стойте, вот и следы, видите, я вас вывел более коротким путем. Далеко еще отсюда?
Я огляделся по сторонам. Все хрисские горы похожи друг на друга, но я узнал ту, с обвалившимся кратером. До «Эльприса» от нее оставалось километров пять.
— Скоро придем, — сказал я и задал последний вопрос: — У вас есть семья, Мэрс?
Он сделал какое-то странное движение плечом и, повернувшись ко мне, ответил глухо:
— Была раньше.
Мы зашагали вперед. Мэрс больше не проронил ни слова.
* * *
Солнце на Хрисе лениво движется по небосклону. Так же медленно оно садится. Я часами сидел у иллюминатора, наблюдая закат. Диск светила уже провалился за линию горизонта, и в аспидно-черном небе полыхала только корона. Краски преобразились, появились новые тона, черные тени, как черные реки, заливали поверхность, становились все шире, все многоводней и отступали только у возвышенностей, ловящих своими вершинами последние лучи. Хрис исчезал. Он не засыпал, как засыпала Арбинада, и не умирал: умирать может только живой мир, он именно исчезал, холод и мрак словно растворяли безжизненный каменный шар.
За стеной моей кабины в подвесной койке метался и бредил Тори. Кор допускал к биофизику только Дасара, облаченного в биологический скафандр. По отсекам корабля распространился слабый запах халдаана, предупреждавший о нависшей опасности. Усилия Дасара были безрезультатными. Торн не поднимался с постели и почти не приходил в сознание.
Болезнь проявилась внезапно. Спустя десять дней после нашего прибытия с Арбинады биофизик начал жаловаться на боли в суставах. Обеспокоенный Дасар сразу же осмотрел его и нашел на теле зловещие коричневые пятна. Анализ крови показал наличие вирусов. Проведя исследование, биолог заявил, что вирусы не церексианского происхождения или, как он сказал более осторожно, «современной науке этот вид не известен». Торн был немедленно изолирован от остальных, на корабле проведена самая тщательная дезинфекция. Мы все ходили как тени, сторонясь друг друга. Случилось самое страшное — один из нас заболел болезнью «оттуда». О ней ничего не было известно, как она передается, как лечится, каков ее инкубационный период. Быть может, каждый из нас уже носил в себе этот недуг. Срочно были взяты анализы у всех членов экипажа, но они ничего не показали. Мы не верили результатам обследования и чудовищными порциями глотали эрсаос. А биофизику становилось все хуже и хуже.
Произошло еще одно событие. С Церекса Кор получил указание изолировать персонал хрисской станции от состава экспедиции. Видимо, там забеспокоились, как бы на нас не было оказано «дурное влияние». Приказ гласил: «Переправить всех спасенных на „Эльприс“, впредь до прибытия корабля с Церекса. Эвакуацию произвести немедленно». Ясно и категорично. Приказ был выполнен немедленно. Кор объявил, что в «целях предотвращения возможного распространения болезни он предлагает составу хрисской станции сегодня же покинуть корабль и перейти на „Эльприс“.
За стеной ракеты была ночь. Двенадцать человек ушли во мрак. Они исчезали сразу же, едва успев переступить порог люка. Несколько секунд еще виднелись бледные пятна их фонарей на выщербленной поверхности Хриса, а потом пропали и они. Осталось лишь звездное полушарие. Мы попрощались сухо. Может быть, помешал Кор, молча наблюдавший, как они облачались в скафандры, или призрак болезни, стоявший за нашими спинами, — не знаю. Только Мэрс похлопал меня по спине и понимающе кивнул головой. Так нам и не удалось с ним поговорить еще раз. Они ушли во мрак, нагруженные продовольствием, аккумуляторами и снаряжением, ушли и не откликались. Только через двадцать часов радио сообщило, что все благополучно достигли «Эльприса». Все, кроме Эссы. Она погибла в обвале.
Мы остались на корабле одни. Стало пусто в его помещениях. Получив известие с «Эльприса», Кор сутки не выходил из своей кабины и не откликался на наши вызовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69