Возвышаясь на месте почетного гостя, ярл Стагбранд не только ответил на ее вопросы, но рассказал, что сын прежнего короля Трюгви, Олав, принял христианство, одержал победу над ярлом Хоконом и сам стал королем Норвегии; что он основал новую столицу, город под названием Нидарос, на берегу Трондхеймского фьорда, и что, по примеру великого Харальда Прекрасноволосого, который в прошлые времена поклялся не стричь своих волос, пока не сплотит всю Норвегию в единое государство, Олав дал великую клятву не есть мясо, пока все жители Норвегии и Исландии не обратятся в его новую веру – христианство.
– Какая неслыханная наглость! – насмешливо сказал Лейв, сидевший на высокой скамье рядом с сиденьем хозяина. – Сын Трюгви, должно быть, дурак… или трус! Можно силой заставить несколько слабых норвежцев покорно отречься от асов но ему наверняка придется умереть от истощения прежде, чем он сумеет превратить исландцев в баб!
Его слова были проявлением неуважения к чувствам гостей-христиан, и Торхильд взглядом заставила сына замолчать, однако, ярл, похоже, не рассердился. Он повернулся к хозяину и сказал:
– В наши дни никто не поклоняется древним богам, за исключением тех, кто мало знает о единственной истинной вере.
Лейву хотелось закричать, что «единственная истинная вера» – это учение Одина, Тора и Тюра, но понял по взгляду матери, что должен позволить ярлу договорить.
Чтобы слова его звучали убедительнее, Стагбранд рассказал, как он и его дочь, крещенные против воли на Шетлендских островах, сподобились увидеть свет и как потом сами понесли его людям на островах, чтобы и они поклонились Белому Христу.
Он рассказал также и об удивительных чудесах, которые творил Спаситель, и о том, как он исцелял людей, которые давно не вставали из-за болезни, открывал глаза слепым, усмирял бури на море и превращал в вино воду. Никто из древних богов, заметил он, не прославил себя такими чудесами. И если люди по всему свету становятся верными последователями нового всемогущего бога, то на это, разумеется, есть серьезные основания.
Кровь закипела в жилах Лейва. Ему стало понятно, что христианский король Норвегии направил сюда этого проповедующего ярла и монахов для распространения своей веры в Гренландии. Впрочем, если на кого-то подействуют речи изменника, то Лейв заставит его замолчать, но, скорее всего, каждый посмеется в душе над шентлендцем.
Все-таки Стагбранд производил приятное впечатление, и речь его была ясной и серьезной. Многие из тех, от кого в последнее время отвернулись собственные боги, жадно ловили его слова. Более того, некоторые догадались, что ярл послан сюда, чтобы обратить их в христианство, и тем значительнее становились для них его речи.
Больше всех увлеклись рассказом ярла Торхильд и брат Лейва, Торстейн. Когда факелы почти догорели и людей стало клонить в сон, ярла и священников отвели в лучшие опочивальни дома, а его дочь Торхильд забрала к себе в маленькую спальню. Мать Лейва засыпала девушку вопросами, а под конец доверительно сказала, что устала от богов, которые подстрекают к жестокой мести и требуют кровавых жертвоприношений. Ей очень хотелось побольше узнать о Боге Любви.
В течение вечера Лейв и Ульв старались использовать любую возможность, чтобы заговорить с Норной Светлой, которая привлекла их внимание. Она охотно беседовала с ними, и голос ее был чист и приятен для слуха. Но угрюмый Вульфрик постоянно отирался возле нее и каждый раз или пытался ответить первым или другим способом помешать их беседе. Чурбан явно был влюблен в Норну, братья это сразу поняли, но при мысли, что тролль смеет мечтать о богине, их начинал душить смех. Однако после того, как Лейв объяснил Ульву, что она приехала сюда проповедовать, их интерес к ней несколько поубавился.
Когда посланники Лейва добрались до Эрика Рыжего на птичьих скалах и он узнал, что «монахи-ловкачи» дышат чистым воздухом Гренландии… и даже едят за его столом… ярость заполыхала в нем, как трескучий костер. Дружинникам не доводилось видеть его в таком состоянии. Уже темнело, но вождь кричал, что они должны, не теряя ни минуты, двинуться в обратный путь к Братталиду… и отправить это дьявольское отродье обратно на Шетлендские острова, к трусливому королю, или еще куда подальше, хоть в «горящую серу». Нельзя позволить им осквернять чистые воды фьорда «смрадным дыханием и гнойными тушами» вторую ночь подряд. Свой гнев Эрик выместил на гребцах, погоняя их до хруста в спине, пока не задул сильный ветер и не наполнил парус.
На следующее утро, когда их драккар стремительно летел по фьорду к Братталиду и Эрик увидел корабль христиан у своего причала, его ярость разгорелась с новой силой. Пока шетлендцы стояли рядом с Торхильд и Торстейном, спокойно ожидая его на берегу, словно они были друзьями, а не врагами, он вонзал себе ногти в ладонь, чтобы не схватиться за меч.
– Привет от конунга Норвегии хозяину Гренландии! – крикнул ярл, когда смотревший сердито вождь спрыгнул на причал. – Стагбранд, ярл Шетлендских островов, приносит тебе этот дар в знак доброй воли и дружбы Олава сына Трюгви. – Он протянул прекрасный меч, украшенный драгоценными камнями, рукояткой вперед.
Глаза Эрика сверкнули. Не взглянув на оружие, он сурово спросил:
– И что же Олав ожидает получить взамен?
– Только то, от чего выиграют все. Это предмет для спокойного разговора… завтра.
– Нет! Убирайтесь отсюда! И немедленно!
Ярл смиренно отнесся к волеизъявлению Эрика.
– Конунг Олав прислал меня предложить тебе и всему народу Гренландии благо христианского крещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63