— Ба, да это вы, мессир Рене? — с удивлением сказал Генрих. — Простите, что я толкнул вас! Но ночь так хороша, и я за нялся наблюдениями…
Рене тоже узнал своего соперника по колдовству, и в его сердце бурно вспыхнула ревнивая злоба. Он хотел пройти дальше, ничего не отвечая, но принц взял его за руку и дружелюбно сказал:
— Позвольте мне поздравить вас! Сегодня утром вы счастливо избежали большой опасности. Я помню момент, когда этот проклятый Крильон…
— Не будем говорить об этом, господин де Коарасс, — мрачно остановил его парфюмер.
— Вы совершенно правы, господин Рене! Вы из Лувра?
— Да.
— А я как раз иду туда. Я собираюсь переночевать у своего кузена Пибрака. Но как вы бледны, мессир Рене!
— Мне нездоровится…
Рене опять хотел пройти дальше, но Генрих удержал его и сказал, покачивая головой:
— Ах, очень нехорошо, что вы делаете!
— То есть?
— Ну да, у вас, без сомнения, большое горе…
— Я много выстрадал.
— О, дело вовсе не в этом! С вами случилось еще что-то, и, вместо того чтобы поделиться со мной своим горем, посоветоваться со мной…
— Но позвольте, сударь!
— Ах, полно вам! Ведь вы же знаете, что я — друг вам: я это уже не раз доказывал, и если бы вы следовали моим советам…
— Но клянусь вам…
— Да полно вам! — насмешливо сказал Генрих. — Вы забываете, что я тоже умею читать в прошедшем и будущем, и мне достаточно посмотреть только на вашу ладонь, чтобы узнать все случившееся с вами!
— Ну, того, что со мной только что случилось, не узнать! Уж за это я ручаюсь! — с нервным смешком ответил Рене, протягивая руку.
Генрих наклонился к руке и стал рассматривать ее линии при слабом свете звезд. Рене был словно на угольях. Его не столько страшила постигшая его немилость, как последствия этой неми лости: ведь Рене страшен только до тех пор, пока мог прятаться за спину королевы, а теперь любому когда-нибудь обиженному им дворянину может прийти в голову желание свести с ним старые счеты. Для того чтобы этого не случилось, необходимо было до поры до времени скрыть постигшее его лишение милости Екатерины. Но как тут скроешь, если этот проклятый колдун берется отгадать? И Рене страшно волновал вопрос, отгадает Коарасс случившееся или нет.
После внимательного рассматривания Генрих выпрямился и сказал:
— Однако! Королева только что прогнала вас от себя! Флорентинец вскрикнул и, дрожа от испуга, отскочил от принца.
XXI
Генрих Наваррский положительно имел неслыханное счастье в принятой им на себя роли колдуна! Рене, выйдя от королевы, встретил его идущим в Лувр; ясно, что никакими естественными средствами беарнец не мог узнать о случившемся. Но если он все — таки узнал, значит, от него действительно ничто не скрыто!
— Ну, что же, — сказал Рене, пытаясь улыбнуться, — допустим, что вы сказали правду и что я… впал… в немилость…
— Вот именно!
— Но эта немилость скоро кончится…
— Вы думаете? Ну а я еще не знаю, так ли это. Я должен сначала справиться с линиями вашей руки! — И Генрих снова принялся рассматривать ладонь парфюмера.
— У вас существует страшный враг, который хочет бороться изо всех сил, чтобы помешать вам вернуть прежнюю милость королевы! — сказал он.
— Кто же этот враг?
— Это — вы сами, мессир Рене!
— Я? Но вы просто шутите!
— Отнюдь нет! Что вы думали сделать прежде всего по возвращении домой? Вы хотели написать королеве длинное письмо с мольбами и просьбами о прощении…
— Вы правы!
— А завтра хотели снова вернуться сюда, чтобы подстеречь выход ее величества!
— Но…
— В следующие дни вы стали бы действовать так же, и в конце концов королева не только не сжалилась бы над вами, а попросту возненавидела бы вас! Что касается придворных, которые смеялись сегодня утром при ваших мучениях и прикусили язычки после вашего освобождения, то они теперь опять начнут досаждать вам!
— Но позвольте…
— Вы все еще не доверяете мне? А между тем я уже доказал вам, что я ваш друг! Ведь я отлично знал, что на самом деле вы убили Лорьо…
— Сударь!
— Тише, тише! Это между нами… Знал я также и то, что Гаскариль подкуплен за двести экю взять вашу вину на себя, за что ему обещали повесить его не по-настоящему…
— Но молчите, ради Бога! — испуганно шепнул Рене.
— Не бойтесь, мы одни. Так вот, я все это знал, и стоило мне утром сказать королю хоть одно слово, как Гаскариль не был бы допрошен, а вас прямо отправили бы на Гревскую площадь. Но раз я не сделал этого, разве это не доказывает, что я ваш друг? Поэтому раз я хочу дать вам теперь совет, то вы можете поверить в его искренность!
— А какой именно совет хотите вы дать мне?
— В течение некоторого времени не показывайте признаков жизни. Уезжайте в провинцию или запритесь у себя в магазине. Тогда все те молодчики, которые радовались вашему несчастью, не видя вас, станут беспокоиться, подумав, что вы, наверное, уехали куда-нибудь по поручению королевы.
— А ведь это идея, господин Коарасс! — перебил его Рене.
— И хорошая идея, мессир! Для вас важнее всего, чтобы слух о королевской немилости к вам не распространился во дворце, ну а сама королева не пойдет хвастаться тем, что выставила вас за дверь. Ее величество знает, что свое грязное белье надо стирать в семейном кругу!
— Но если королева не будет видеть меня, то она быстро забудет! — сказал Рене.
— Наоборот! Не видя вас, королева смягчится. Через некоторое время, когда ее гнев окончательно упадет, она будет изум лена, почему вы так легко примирились с ее немилостью к вам и не пытаетесь даже вернуть прежнее, а так как ее самолюбие почувствует себя уколотым, то она пошлет за вами сама!
— А сколько времени будет это продолжаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50