— Гвардейцы бежали со всех ног, как только увидели, что победа осталась за нами, — рассказывал Милон, — мы их до того напугали, что они второпях забыли своего раненого товарища. Мне стало жаль его, и я хотел предложить ему помощь, но он дурно отплатил мне за мое доброе намерение. Когда я подошел к нему, он схватил лежавшую около него шпагу и ранил меня в ногу!— Это был гадкий поступок! Как вам кажется, ваша эминенция?Ришелье молчал.— Это взбесило меня, — продолжал Милон, — и я в сердцах покончил с ним. Потом мы с виконтом поскакали к заставе, где немедленно объявили караульному офицеру о случившемся. Мы не сделали ничего противозаконного, ваше величество!— Однако, несмотря на это, я желаю, чтобы подобные кровопролития не повторялись больше, — сказал король очень серьезно. — Я раз и навсегда приказываю вам и предупреждаю, что строго буду наказывать ослушников.Мушкетеры поклонились и вышли по знаку короля.— Если бы я захотел наказать, ваша эминенция, мне пришлось бы осудить обе стороны. Вы видите, что в этих делах трудно разобрать, кто виноват. Каждая сторона оправдывает себя, и во избежание несправедливого приговора остается только или простить, или наказать всех. Оставим на этот раз дело без последствий и поговорим о чем-нибудь другом. Были вы на днях в Люксембургском дворце?— Был, сир, сегодня и восхищался образцовыми произведениями гениального Рубенса. Это, правда, пока еще не более чем эскизы* которые ее величество удостоила показать мне, но невозможно не удивляться и не восхищаться ими!— Королева говорила мне о них и уверяла, что этот художник вполне заслуживает своей высокой славы.— Ее величество очень интересуется им.— Да, действительно, и мне нравятся эти рисунки! Мне кажется, это приятное и благородное развлечение.Ришелье иронически улыбнулся.— Что касается приятных развлечений, то у ее величества, кажется, никогда не бывает в них недостатка, сир, — сказал он.— Надо признаться, наш двор не изобилует ими, — сказал король. — Я иногда упрекаю себя за это и все-таки не могу решиться принимать участие в шумных празднествах!— Вам не в чем упрекать себя, сир, я повторяю, что при дворе развлечения образуются сами собой.— Какие же, ваша эминенция?— Тайные, сир, не явные!— Какого же рода? Ришелье пожал плечами.— Мы опять попали на неприятную тему, ваше величество, я бы не хотел быть вечным обличителем, тем более, что виновным всегда остаюсь я же!— Виновным? Как понимать это, господин кардинал?— Самая неблагодарная обязанность, ваше величество, та, где приходится иметь дело с женским умом, он так изворотлив, что его никогда не перехитришь.— А я, напротив, полагаю, что неудачи возбуждают энергию. Надо доказать противной стороне, что и мы умеем иногда выигрывать сражения.— Если на неприятельской стороне такие усердные и ловкие помощники, сир, то, разумеется, всегда опоздаешь, и крепость, которую считаешь осажденной, окажется пустой!— Не следует унывать из-за этого, а надо, напротив, продолжать начатое.— Другие опыты, быть может, будут удачнее, — отвечал король, любопытство которого было возбуждено.— Наши противники беспрестанно меняют место действия!— А где же оно находится в настоящее время, кардинал?— В стенах нашего доброго города Парижа!— А! Это, быть может, удобнее для нас?— Только в том случае, сир, если мы будем действовать тайно и быстро.— Париж велик, не можете ли вы подробнее указать место?— Улица д'Ассаз, дом номер 21, — отвечал Ришелье.— Кто живет в этом доме?Кардинал принял дипломатически таинственный вид.— Этого я не мог разведать, сир, чтобы узнать это — надо дождаться удобного времени.— А когда, по вашему мнению, настанет это удобное время?— Сегодня!— В котором часу?— Полчаса спустя после того, как ее величество в сопровождении только обергофмейстерины отправится на улицу д'Ассаз, куда она изволит ездить очень часто.Король с изумлением взглянул на кардинала.— Признаюсь, у вас отличные слуги, господин кардинал, гораздо лучше, чем у меня, — сказал он. — Ваше известие, как видите, в высшей степени удивило меня.— Это меня радует, ваше величество, я бы желал доказать вам, что я неусыпно оберегаю вас и всей душой вам предан.— И королева часто посещает улицу д'Ассаз?— Уже в четвертый раз, ваше величество! Но если мы хотим иметь успех, дело это следует хранить в глубочайшей тайне.— Вы ничего не знаете о цели этих поездок, ваша эминенция, о значении их?— Быть может, маленький заговор, или… Но зачем догадываться? Вы сами все узнаете, сир! Они не подозревают, что нам известно место их тайных действий, следовательно, вы явитесь совершенно неожиданно и узнаете то, что вам нужно.— Хорошо, очень хорошо, ваша эминенция! Мы докажем дамам, что им не всегда удается провести нас!— Желаю вам успеха, сир.— Им я буду обязан вам, ваша эминенция! Я сообщу вам о результате моей поездки.Кардинал поклонился и вышел от короля, довольный тем, что достиг хоть одной из двух намеченных целей.Людовик поверил сведеньям Ришелье, он имел намерение отправиться тайно вслед за королевой, неожиданно предстать перед нею, будучи в полной уверенности, что попадет на тайное свидание и обличит Анну Австрийскую в неверности. Он непременно хотел знать, что ее влекло на улицу д'Ассаз.Сентябрьское солнце, проникавшее сквозь высокие окна Лувра, так ярко освещало комнаты короля, что казалось, будто золотистые лучи его хотят разогнать в душе Людовика мрак мучивших его тяжелых сомнений. Скрестив руки на груди, король тревожно ходил взад-вперед по комнате, ожидая уведомления от маркиза де Сен-Марса, которому он поручил тайно наблюдать за отъездом королевы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178