– Закери.
Трость больно ударила его по щиколотке.
– Что, черт возьми?
– Ты собираешься позировать Кэролайн для портрета?
– Я ей пообещал, – ответил он, украдкой потирая щиколотку. – Она уже сделала наброски моих ушей и рук. Сделать наброски моих ног ей сейчас не удастся, потому что ты их сломала.
– Тогда слушай меня, когда я говорю, несносный мальчишка.
– Не могу, даже если ты меня убьешь, сумасшедшая старушка. – Он поцеловал ее в щеку и встал. Кэролайн была права, посоветовав ему налегать на жидкость. – Извините меня, милые дамы, – сказал он, не обращаясь ни к кому персонально, и вышел.
Но едва он вышел в коридор, как кто-то схватил его за рукав и оттащил в сторону.
– Каро, – начал он и тут же замолчал, увидев, что это была вовсе не она.
– Тише, мой мальчик, – прошептал мистер Уитфелд. – Идите сюда.
– Ноя…
– Пошли быстрее, а то они помчатся за вами, – прошептал он, указывая на парадную дверь.
Хотя Закери был уверен, что мистер Уитфелд просто шутит, он все же не мог удержаться и бросил взгляд через плечо, когда усмехающийся Барлинг распахнул перед ними двери и они выскочили из дома. Закери почувствовал себя лисой, которую преследует свора собак.
– Спасибо, что спасли меня.
– Не за что. Я ведь обещал вам показать свои изобретения.
Словом, это было не спасение, а скорее изменение направления. Но по крайней мере было не так шумно и у него появилась возможность начать думать о своем плане помощи сестрам Уитфелд. Они пересекли подъездную аллею, и Закери невольно поднял взгляд на окна мастерской. Вряд ли Кэролайн смотрит на него, она наверняка занята набросками. Да, она определенно нуждается в его участии – его губы на ее губах, а его петушок внутри ее. Господи Иисусе. Его передернуло. Сконцентрируйся, Зак. Ты сейчас с отцом девушки. И она должна тебя попросить.
После того как они целый час осматривали изобретения Эдмунда Уитфелда, Закери был готов к тому, чтобы кто-нибудь вмешался, чтобы помочь ему.
– Это корова, – сказал он, глядя на расстилавшийся перед ними луг.
– Да, корова. – Держась за луку седла, мистер Уитфелд гордо расправил плечи.
– И почему мы на нее смотрим?
– Это новая порода. Я ее вывел. Она наполовину гернзейская молочная, наполовину саутдевонская мясная. Это уже третья моя попытка. Вообще-то на мясо я выращиваю бычков. А эта корова дает молока в два раза больше, чем ее предки.
Фу, слава Богу. Закери было подумал, что Эдмунд Уитфелд сумасшедший и они проведут остаток дня, любуясь без всякой причины обычной коровой. У нее было четыре прелестных соска, но он предпочитал два соска, и чтобы они не были покрыты белой шерстью и не свисали почти до самой травы.
Уитфелд смотрел на него и, очевидно, ждал, что он начнет восхищаться проклятой коровой.
– Она выглядит очень здоровой, – наконец отважился он.
Судя по счастливой улыбке хозяина коровы, он сказал то, что нужно.
– Да. Я скрестил ее с одним быком-полукровкой, и она, слава Господу, выдала мне замечательную телку.
– А у вашей коровы есть кличка? – спросил Закери главным образом потому, что этот человек будет разочарован, если он не проявит хотя бы какой-то интерес.
– Димидиус. По-латыни это означает «половина».
– Случайно, не ваша старшая дочь предложила так ее назвать?
– Именно она. А как вы узнали?
– Просто счастливая догадка.
Сидя верхом на лошадях, они еще несколько минут смотрели на рыжую с белыми пятнами корову. Закери старался изо всех сил изображать интерес, хотя, по правде говоря, он с большим удовольствием выслушал бы очередную лекцию Мельбурна о жизни и высшем обществе.
За этот день они осмотрели запряженную лошадью сеялку, веялку, которую крутила коза, заготовку для нового приспособления для сбора яиц и корову с высокими удоями молока и хорошим мясом. У Закери был большой опыт по части притворства, но сейчас он еле удерживался, чтобы не начать зевать.
– Мы очень ценим, что вы решили помочь Кэролайн. Это счастливый случай, что вы к нам приехали.
– За это благодарите мою тетушку. Но я уверен, что есть и другие желающие позировать мисс Уитфелд. Мне кажется, она очень талантлива.
– Да, но студия требует от нее портрет аристократа. А в нашей части Уилтшира наблюдается недостаток аристократов, особенно во время сезона. Я не разрешил бы ей поехать в Бат, где у нас нет знакомых. И бог знает что начали бы говорить, если бы молодая незамужняя женщина стала искать там среди аристократов модель для портрета.
Закери откашлялся. Он и сам сделал бы подобный вывод.
– Но…
– Если бы не вы, ей пришлось бы писать портрет Идса, а он обожает наряжаться в костюм короля Артура.
– К счастью, я предпочитаю одеяние египетских богов.
– Вы ведь шутите?
– Конечно.
– Слава Богу, – рассмеялся мистер Уитфелд.
– Позвольте, однако, спросить: если так важно написать портрет именно аристократа, почему бы вам все-таки, несмотря на тамошних снобов, не послать ее в Бат или, например, в Лондон, где многие согласились бы позировать для портрета женщине-художнице? Для приличия можно было бы послать с ней кого-либо из сестер.
– Я так и хотел, но мы с миссис Уитфелд пришли к соглашению, что, если мы не можем отвезти в Лондон всех девочек, мы не должны отпускать ни одну.
Возможно, джентльмен из глубинки, даже внук виконта, каковым был мистер Уитфелд, не мог себе позволить устроить дебют в светском обществе каждой из семи дочерей. Опасаясь обидеть Уитфелда, Закери уже было приготовился извиниться за свой неуместный вопрос, но его хозяин уже объяснял ему преимущества силы воды по сравнению с силой ветра при помоле зерна.
Когда его собственной сестре Элинор исполнилось восемнадцать, ее дебют мог бы сравниться с дебютом королевской особы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86