Уайатт почти бросил банку на стол и выхватил у меня блокнот. Перевернув страницу; взглянул на первый пункт. И без того густые брови его сошлись в одну линию.– «Грубо схватил свидетельницу за руку, отчего на руке остались синяки », – прочитал он. – Но ведь это же чистой воды ложь...Я молча подняла левую руку и показала несколько следов от пальцев: он применил силу, чтобы затащить меня в свою машину. Уайатт замолчал на полуслове.– Ах, черт возьми, – тихо пробормотал он. – Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел сделать тебе больно.Да-да, конечно. Именно поэтому два года назад он отшвырнул меня, – словно горячую картофелину. Что и говорить, тогда мне было очень больно. Главное, этот человек даже не счел нужным объяснить, почему он так поступил, и именно пренебрежение казалось мне самым обидным.Бладсуорт присел на край стола и продолжил чтение.– Незаконное задержание. Похищение. Похищение?!– Ты силой увез меня из моего собственного клуба и переправил в другое место, куда я вовсе не стремилась попасть. Насколько мне известно, это и есть самое настоящее похищение.Уайатт негромко фыркнул и снова углубился в изучение перечня обид, в который входили несдержанность в выражениях, грубость в обращении, высокомерие и дерзость. Невежда даже не удосужился поблагодарить меня за кофе. В списке присутствовали и иные юридические термины, такие как «применение силы», «шантаж» и «притеснение». Последнее выражалось в отсутствии возможности связаться с адвокатом. Я не пропустила ни одной мелочи.Самое ужасное, что, дойдя до конца списка, негодяй улыбался! Это шло вразрез с моими планами. Ведь я хотела показать все ничтожество и подлость этого низкого создания.– Вот, принес диетическую колу, – с улыбкой сообщил он, подвинув мне банку. – Наверное, кофе на сегодня уже хватит.– Благодарю, – ответила я, стараясь подчеркнуть разницу в наших манерах. Однако открывать банку не стала. От избытка кофеина в желудке и так было неспокойно. Кроме того, в качестве примирительного подношения кола совсем не годилась, тем более что я прекрасно понимала: Уайатт выходил из комнаты не столько за этой банкой, сколько для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и, не давая мне опомниться, попытаться сломить меня. Диетическая кола наверняка пришла ему на ум в последний момент, как пример внимательного отношения к задержанной. На самом же деле ничтожный трус заботился исключительно о собственной шкуре: ведь не сумей он правильно подойти к свидетельнице, могла бы пострадать его карьера. Не то чтобы меня можно было считать исключительно ценной свидетельницей, но других в данном случае просто не существовало.– Ну, а теперь вылезай из моего кресла.Я убрала с глаз волосы.– Но ведь список еще не закончен. Отдай блокнот.– Блэр, освободи мое кресло.Очень хотелось бы сказать, что я вела себя как взрослый разумный человек, но, к сожалению, не имею на это оснований. Изо всех сил вцепившись в подлокотники, я свирепо уставилась на противника:– Ни за что.Надо признаться, это я ляпнула, совсем не подумав.В результате очень короткой и крайне унизительной для меня схватки я снова оказалась на том самом стуле, куда лейтенант посадил меня сначала, а в большом кожаном кресле воцарился хозяин – вновь до предела разгневанный.– Черт подери! – Уайатт провел ладонью по заметно потемневшей от щетины щеке. – Если не будешь вести себя как положено... Сейчас ты вместо стула едва не оказалась на моих коленях.Bay! Что еще за новости? Я испуганно прижалась к спинке стула.– Что?– Не притворяйся, пожалуйста. Не делай вид, будто не понимаешь, о чем идет речь. Кстати, и первая твоя хитрость не прошла. Ты прекрасно меня помнишь. Не можешь не помнить – ведь я не просто обнимал тебя, а обнимал обнаженной...– Неправда! – На сей раз я возмутилась абсолютно искренне. Может быть, он меня с кем-то путает? Да, конечно, лишняя одежда оказалась сорванной, но не до степени обнаженной натуры.Уайатт хмуро улыбнулся:– Детка, поверь: когда единственное, что на тебе надето, – это крошечная юбочка, да и та задрана выше пояса, это уже называется «обнаженная».Я слегка вздрогнула, поскольку описанная картина выглядела подозрительно знакомой. Событие отлично сохранилось в моей памяти. Второе свидание. Он на диване, я верхом на нем. Его пальцы уже внутри меня, и я почти готова наплевать на всякие противозачаточные таблетки и отдаться на волю случая.Я покраснела, но не от смущения, а потому, что в кабинете вдруг стало страшно жарко. Наверное, термостат в кондиционере стоял на слишком высокой цифре. Однако несмотря на абсолютный хаос в душе, сдаваться я не собиралась.– Обнаженная – это означает вообще без одежды, так что в соответствии с твоим описанием я вовсе не была обнаженной.– Ага, значит, ты все-таки прекрасно знаешь, о чем идет речь, – удовлетворенно заметил Уайатт. – Так что брось копаться в мелочах и согласись, что я прав.– Нет, разница все-таки существует, – упрямо настаивала я. – Конечно, я помню наши встречи, ну и что из того?– Хочешь сказать, что настолько часто оказываешься голой рядом с мужчиной, что теперь это,уже ровным счетом ничего не значит? – подозрительно прищурившись, уточнил Бладсуорт.Я устала притворяться. Все равно он не верил моим уловкам. А потому, посмотрев прямо в зеленые глаза, заявила:– Ясно, что в тот раз это тоже ничего не значило.На лице Уайатта возникло странное задумчивое выражение.– Н-да. Я прекрасно понимаю, что должен объясниться и попросить прощения.– Не трудись. Время для объяснений давно прошло.– Ты так считаешь?– Я уже двинулась вперед. А ты разве нет?– До сегодняшнего дня я тоже так думал, – нахмурился Уайатт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103