Да она в два счета разорится и встанет к прилавку в каком-нибудь ювелирном магазине – если, конечно, в Америке найдется какой-нибудь добросердечный человек вроде Эндрю Слострума, который захочет взять ее на работу.
Он постепенно замедлил шаг, размышляя, с чего это она решила начать дело в Нью-Йорке, а не здесь, в Лондоне. Может, потому, что он здесь, а ей хотелось, чтобы их разделяло большое расстояние?
Что ж, если это так, то и черт с ней! Он прожил без Регины Пэкстон почти тридцать лет и готов поклясться всеми святыми, что и дальше прекрасно проживет!
Твердо решив выбросить Регину из головы, он зашагал быстрее. И есть у него, в конце концов, женщина, которая поможет ему забыть Регину.
Когда Регина решала, на каком ей плыть пароходе, она прочла в какой-то брошюре следующее: «Путешествие на «Кунарде» – это изящно».
Пароход, на котором она сейчас находилась, был на порядок ниже тех, что принадлежат компании Кунарда. Но тем не менее роскошь, которую она там увидела, не могла пригрезиться ей даже во сне.
Путешествие на «Галатее» ей очень понравилось, но оно не шло ни в какое сравнение с этим! Жизнь на борту большого лайнера походила на жизнь в мире мечты; все страхи и тревоги были позабыты или по крайней мере на время отодвинуты в сторону. Разрыв с Брайаном, беременность, новая жизнь, ожидавшая ее, – все это реальная жизнь, а здесь ничего реального и будничного не существовало. И целую неделю она, миссис Регина Пэкстон, вдова, будет брать от нее все, что возможно.
Корабельная прислуга была в ее распоряжении. Днем и ночью любое ее желание могло быть удовлетворено. Лайнер шел на паровой тяге, на нем имелся водопровод – роскошь, которой могли похвалиться не многие жилые дома того времени, – снабженный устройством, качающим соленую воду из океана. Интерьеры отделаны под дуб, розовым и атласным деревом. В гостиных – роскошные ковры, удобные плюшевые кресла и диваны. Потолки сплошь покрыты резьбой и позолотой. Окна в гостиных и в большом салоне украшены витражами, рассказывающими об истории Америки. Кругом – прекрасно отполированные зеркала. А электричество, вырабатываемое пароходными турбинами, круглые сутки заливало корабль ярким светом.
На борту имелся ледник, в котором хранилось сорок тонн льда, и потому качество и разнообразие блюд в меню потрясало воображение: зеленый суп из черепахи, индюшатина в устричном соусе, окунь, жаренный в голландском соусе, гусь в соусе из шампанского. На всем протяжении путешествия фрукты и овощи оставались свежими. А какие десерты!
Эти блюда, как рассказал Регине Мондрэн, соответствовали меню, которое предлагали в известном нью-йоркском ресторане «Дельмонико», где он, Мондрэн, обедал, живя в Штатах.
Регина, привыкшая к нелегкому труду и простому образу жизни, обнаружила, что ее тянет к роскоши, точно кошку к сливкам. Все здесь было внове, все удивляло. Какое это удовольствие – нежиться на палубе в кресле, если знаешь, что достаточно жестом подозвать стюарда и он тут же явится, когда тебе захочется выпить чего-то освежающего, или укрыться пледом от прохлады, или положить под голову подушку. Ей очень нравилось это бездельное существование, хотя она знала: от такой жизни, продлись она долго, у нее на душе станет серо и муторно. Но пока она с наслаждением предавалась отдыху, укрепляла свои силы и дух в ожидании жизни, полной забот и трудностей, которая ей предстоит в Нью-Йорке.
Единственное, что беспокоило ее во время путешествия, – это толпа эмигрантов, едущих самыми дешевыми классами. Ни при каких обстоятельствах им не разрешалось подниматься на верхние палубы. У лестниц, ведущих вниз, стояли на страже матросы, вооруженные дубинками. И хотя Регина ни разу не видела этого, она знала, что дубинки будут пущены в ход, как только кто-то из пассажиров снизу попытается проникнуть на территорию первого и второго класса.
С некоторых мест на верхних палубах можно было видеть, что делается внизу. Эмигрантов перевозили в тесноте, как животных, и они бродили по своей палубе – если была хорошая погода – как стадо без пастуха. В холодные дни они жались друг к другу, чтобы согреться. При определенном направлении ветра с нижней палубы долетал наверх даже неприятный запах. Регина поняла, что санитарные условия для различных классов неодинаковы, а уж ванны для эмигрантов точно не предусмотрены. Единственный способ помыться, которым они располагали, – ведро с водой.
Регина, глядя на все, чем она наслаждалась как пассажир первого класса, почувствовала себя виноватой перед этими людьми.
Когда она попробовала объяснить это Мондрэну, он просто-напросто пожал плечами:
– Моя дорогая Регина, с какой стати вы должны чувствовать себя виноватой? Конечно, их участь вызывает сострадание, но вы отнюдь не отвечаете за это.
– Но ведь это неправильно, Петер! Почему они должны выносить такие трудности?
Он опять пожал плечами:
– Я бы сказал, по двум причинам. Во-первых, владельцам парохода нет до них никакого дела. Во-вторых, они платят менее пятидесяти долларов за билет до Америки. Если бы билеты стали дороже из-за большего количества удобств, они оказались бы им вовсе не по карману. В конце концов… – он улыбнулся своей холодной улыбкой и добавил цинично: – они едут в Америку, страну богатых возможностей, едут искать лучшей жизни, разве не так? Только я очень сомневаюсь, что успех ждет хотя бы одного из пятидесяти. Но это не должно нас тревожить.
Большая часть пассажиров первого и второго класса были американцами, приезжавшими в Европу либо по делам, либо в отпуск. Шестеро соседей Регины и Мондрэна по столу были американцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94