ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— А после обеда соснул.
— Не могу не одобрить.
— Так вот, брат мой, как только я задремал… Шанмеле тревожно огляделся.
— Вы задремали… и что же? — напомнил ему Баньер.
— … у меня было видение.
— О!
— Видение, как у моего отца и у моего деда.
— Но какое видение, Бог мой?
— Вот только мое было еще страшнее, чем у них.
— Как это?
— Я увидал самого себя, любезный брат мой…
— Самого себя?
— Да! В аду! На раскаленной решетке! В этом самом костюме Ирода, а переворачивал меня черт, как две капли воды похожий на господина де Вольтера. О, это было ужасно! Позвольте мне пройти, позвольте мне пройти!
— Но, дорогой мой господин де Шанмеле, не надо об этом думать!
— Напротив, я ни о чем другом думать не могу! Позвольте мне пройти!
— Но вы же сорвете спектакль.
— Лучше уж я сорву спектакль, чем меня в костюме Ирода будет целую вечность переворачивать на решетке над огнем черт, похожий на господина де Вольтера.
— Но вы подводите ваших товарищей!
— Наоборот, я их спасаю, спасаю себя, их и всех тех несчастных, что навлекают на себя проклятие, явившись поглазеть на нас. Прощайте!
И на этот раз Шанмеле так удачно обратил в единое целое волю и движение, что заставил Баньера трижды повернуться вокруг своей оси, сам же во время второго оборота проскользнул мимо и бросился во мрак.
— Господин де Шанмеле, господин де Шанмеле! — закричал Баньер, сделав несколько шагов в ту же сторону.
Но напрасно Баньер кричал, напрасно пытался его догнать: заслышав позади себя на лестнице, ведущей в уборные, отдаленный топот, актер понесся, как олень, почувствовавший запах собачьей своры.
Удивленный и растерянный, юноша остался один.
Но крики, но шаги, которые Шанмеле как бы по наитию предугадал, уже послышались на лестничных маршах.
Шум быстро нарастал — голоса, мужские и женские, кричали: «Шанмеле, Шанмеле!»
Тут дверь на лестницу, ведущую в коридор, распахнулась, и на юношу хлынула лавина актеров и актрис в сценических костюмах; они в отчаянии вздымали руки и жалобно кричали:
— Шанмеле, Шанмеле!
Вся эта шумная толпа окружила Баньера, крича ему в уши:
— Шанмеле, Шанмеле!.. Вы не видали Шанмеле?
— Э, господа, — промолвил молодой человек. — Ну, разумеется, я его видел.
— И что же вы сделали?
— Да ничего.
— Ну, и где же он?
— Он ушел.
— Ушел! — вскричали женщины.
— Вы позволили ему уйти? — наседали мужчины.
— Увы, да, судари, увы, да, сударыни! Он убежал.
Не успел Баньер произнести роковое слово, как его уже обступили и стали дергать с десяти разных сторон десятки рук — из них одни были мягкими и очаровательными, зато другие — грубыми и почти что угрожающими.
— Он убежал, убежал! — твердили комедианты и комедиантки. — Иезуит видел, как он убежал. Господин иезуит, это правда, неужели так и было, вы уверены, что Шанмеле убежал?
Баньер не мог ответить всем сразу. Окружившие его тоже это поняли, и тогда один актер из труппы, тот, кто при особых обстоятельствах, исполняя роль оратора, обращался к публике, возвысил свой голос и потребовал тишины, и она тотчас же наступила.
— Итак, брат мой, — спросил он, — вы видели, как ушел Шанмеле?
— Да, так же ясно, как вижу вас, сударь.
— Он говорил с вами?
— Он оказал мне такую честь.
— И он вам сказал…
— … что имел видение.
— Видение… видение… Он что, с ума сошел, какое видение?
— Ему представилось, что он проклят и его поворачивает на решетке над огнем господин де Вольтер, переодетый чертом.
— Ах, это… Он мне говорил о чем-то подобном.
— И мне.
— И мне тоже.
— И все же, куда он направился? — спросил оратор.
— Увы, сударь, это мне неизвестно.
— А когда он вернется? — спросила дама в костюме дуэньи.
— Увы, сударыня, он оставил меня в неведении.
— Но это же ужасно!
— Это же недостойно!
— Это же предательство!
— Он пропустит свой выход!
— Он настроит против нас публику!
— Ах, судари, ах, сударыни! — воскликнул Баньер с такой мукой в голосе, будто желал приготовить своих слушателей к еще более чудовищным откровениям.
— Что, что еще?
— Если бы я осмелился открыть вам всю правду…
— Говорите, говорите!
— Я бы подтвердил вам, что вы не увидите господина де Шанмеле.
— Не увидим?
— По крайней мере сегодня вечером.
При этих словах коридор потряс вопль отчаяния, он, как траурная процессия, поднялся по театральной лестнице и наполнил мрачной скорбью все верхние коридоры.
— Но почему, что случилось? — закричали все вокруг.
— Но, судари, я уже сказал, но, сударыни, я уже повторял, — твердил Баньер. — Потому что у господина де Шанмеле воспалена совесть. Он боится получить церковное проклятие, если будет играть сегодня вечером.
— Сударь, — сказал актер-оратор. — Здесь не место говорить о делах: нас могут услышать. Слух о бегстве Шанмеле может распространиться до того, как мы найдем средство исправить сложившееся положение. Окажите нам честь, сударь, подняться в фойе.
— В фойе! — воспламенился Баньер. — В фойе актеров и актрис!
— Да, там, сударь, вы изложите во всех подробностях то, о чем неуместно упоминать здесь, и, быть может, дадите нам добрый совет.
— Да, да, идемте! — торопили послушника женщины, повиснув на его руках, и вся труппа разделилась на две части: первая тянула его наверх, вторая подталкивала сзади.
IX. ФОЙЕ
Баньер, надо отдать ему должное, героически сопротивлялся насилию, но что он мог поделать? Его потащили, а вернее сказать, понесли в актерское фойе как живое подтверждение роковой новости.
И вот при полном стечении труппы, уже подготовившейся к представлению, бедному молодому человеку пришлось не только в подробностях пересказать то, что случилось несколько минут назад, но и в качестве необходимого предисловия к фатальному событию, приведшему в отчаяние всех присутствующих, передать подробности состоявшегося накануне визита Шанмеле в часовню иезуитского коллегиума и разговора, имевшего там место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320
— Не могу не одобрить.
— Так вот, брат мой, как только я задремал… Шанмеле тревожно огляделся.
— Вы задремали… и что же? — напомнил ему Баньер.
— … у меня было видение.
— О!
— Видение, как у моего отца и у моего деда.
— Но какое видение, Бог мой?
— Вот только мое было еще страшнее, чем у них.
— Как это?
— Я увидал самого себя, любезный брат мой…
— Самого себя?
— Да! В аду! На раскаленной решетке! В этом самом костюме Ирода, а переворачивал меня черт, как две капли воды похожий на господина де Вольтера. О, это было ужасно! Позвольте мне пройти, позвольте мне пройти!
— Но, дорогой мой господин де Шанмеле, не надо об этом думать!
— Напротив, я ни о чем другом думать не могу! Позвольте мне пройти!
— Но вы же сорвете спектакль.
— Лучше уж я сорву спектакль, чем меня в костюме Ирода будет целую вечность переворачивать на решетке над огнем черт, похожий на господина де Вольтера.
— Но вы подводите ваших товарищей!
— Наоборот, я их спасаю, спасаю себя, их и всех тех несчастных, что навлекают на себя проклятие, явившись поглазеть на нас. Прощайте!
И на этот раз Шанмеле так удачно обратил в единое целое волю и движение, что заставил Баньера трижды повернуться вокруг своей оси, сам же во время второго оборота проскользнул мимо и бросился во мрак.
— Господин де Шанмеле, господин де Шанмеле! — закричал Баньер, сделав несколько шагов в ту же сторону.
Но напрасно Баньер кричал, напрасно пытался его догнать: заслышав позади себя на лестнице, ведущей в уборные, отдаленный топот, актер понесся, как олень, почувствовавший запах собачьей своры.
Удивленный и растерянный, юноша остался один.
Но крики, но шаги, которые Шанмеле как бы по наитию предугадал, уже послышались на лестничных маршах.
Шум быстро нарастал — голоса, мужские и женские, кричали: «Шанмеле, Шанмеле!»
Тут дверь на лестницу, ведущую в коридор, распахнулась, и на юношу хлынула лавина актеров и актрис в сценических костюмах; они в отчаянии вздымали руки и жалобно кричали:
— Шанмеле, Шанмеле!
Вся эта шумная толпа окружила Баньера, крича ему в уши:
— Шанмеле, Шанмеле!.. Вы не видали Шанмеле?
— Э, господа, — промолвил молодой человек. — Ну, разумеется, я его видел.
— И что же вы сделали?
— Да ничего.
— Ну, и где же он?
— Он ушел.
— Ушел! — вскричали женщины.
— Вы позволили ему уйти? — наседали мужчины.
— Увы, да, судари, увы, да, сударыни! Он убежал.
Не успел Баньер произнести роковое слово, как его уже обступили и стали дергать с десяти разных сторон десятки рук — из них одни были мягкими и очаровательными, зато другие — грубыми и почти что угрожающими.
— Он убежал, убежал! — твердили комедианты и комедиантки. — Иезуит видел, как он убежал. Господин иезуит, это правда, неужели так и было, вы уверены, что Шанмеле убежал?
Баньер не мог ответить всем сразу. Окружившие его тоже это поняли, и тогда один актер из труппы, тот, кто при особых обстоятельствах, исполняя роль оратора, обращался к публике, возвысил свой голос и потребовал тишины, и она тотчас же наступила.
— Итак, брат мой, — спросил он, — вы видели, как ушел Шанмеле?
— Да, так же ясно, как вижу вас, сударь.
— Он говорил с вами?
— Он оказал мне такую честь.
— И он вам сказал…
— … что имел видение.
— Видение… видение… Он что, с ума сошел, какое видение?
— Ему представилось, что он проклят и его поворачивает на решетке над огнем господин де Вольтер, переодетый чертом.
— Ах, это… Он мне говорил о чем-то подобном.
— И мне.
— И мне тоже.
— И все же, куда он направился? — спросил оратор.
— Увы, сударь, это мне неизвестно.
— А когда он вернется? — спросила дама в костюме дуэньи.
— Увы, сударыня, он оставил меня в неведении.
— Но это же ужасно!
— Это же недостойно!
— Это же предательство!
— Он пропустит свой выход!
— Он настроит против нас публику!
— Ах, судари, ах, сударыни! — воскликнул Баньер с такой мукой в голосе, будто желал приготовить своих слушателей к еще более чудовищным откровениям.
— Что, что еще?
— Если бы я осмелился открыть вам всю правду…
— Говорите, говорите!
— Я бы подтвердил вам, что вы не увидите господина де Шанмеле.
— Не увидим?
— По крайней мере сегодня вечером.
При этих словах коридор потряс вопль отчаяния, он, как траурная процессия, поднялся по театральной лестнице и наполнил мрачной скорбью все верхние коридоры.
— Но почему, что случилось? — закричали все вокруг.
— Но, судари, я уже сказал, но, сударыни, я уже повторял, — твердил Баньер. — Потому что у господина де Шанмеле воспалена совесть. Он боится получить церковное проклятие, если будет играть сегодня вечером.
— Сударь, — сказал актер-оратор. — Здесь не место говорить о делах: нас могут услышать. Слух о бегстве Шанмеле может распространиться до того, как мы найдем средство исправить сложившееся положение. Окажите нам честь, сударь, подняться в фойе.
— В фойе! — воспламенился Баньер. — В фойе актеров и актрис!
— Да, там, сударь, вы изложите во всех подробностях то, о чем неуместно упоминать здесь, и, быть может, дадите нам добрый совет.
— Да, да, идемте! — торопили послушника женщины, повиснув на его руках, и вся труппа разделилась на две части: первая тянула его наверх, вторая подталкивала сзади.
IX. ФОЙЕ
Баньер, надо отдать ему должное, героически сопротивлялся насилию, но что он мог поделать? Его потащили, а вернее сказать, понесли в актерское фойе как живое подтверждение роковой новости.
И вот при полном стечении труппы, уже подготовившейся к представлению, бедному молодому человеку пришлось не только в подробностях пересказать то, что случилось несколько минут назад, но и в качестве необходимого предисловия к фатальному событию, приведшему в отчаяние всех присутствующих, передать подробности состоявшегося накануне визита Шанмеле в часовню иезуитского коллегиума и разговора, имевшего там место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320