В углу затихло.
— Ну что, будем культурно отдыхать? — обратился он к присутствующим, покачивая розочкой. — Или как?
Кодла опасливо оттянулась, в свою очередь выставив ножи. Андрей подтянул ногой еще один табурет.
— Э-э-э, охолонись-ка малость! — раздался сзади неторопливый бас целовальника.
— Простите, это вы мне? — вежливо осведомился Андрей.
— Кому ишшо? Сядь, кому сказано! Дунька, не ори! Вы двое, — скомандовал кабатчик Тришкиным корешам, — волоките малого в чулан. Полежит малость, глядишь, и оклемается. А и подохнет, невелика потеря.
Гришку унесли. Дунька, подшибленная табуретом, тихо подвывала в углу, а публика, получив для успокоения «бутыл» за счет Мастера, снова загудела обычным кабацким гудом.
— Я полагаю, мы договорились? — словно ничего не случилось, закончил разговор китаец.
— Покажь сукнецо-то, — как из бочки, прогудел целовальник.
Китаец сделал знак Андрею, тот швырнул тюк на стойку, а мужик, ловко поймав его, вытянул кусок ткани.
— Лады! Баба моя сукно сторгует. Маланья! — рявкнул он в другую дверь, откуда шустро высунулась девчонка лет десяти. — Покажь мужикам избенку, да сразу назад, не то ухи оборву!
В дальнем от стойки углу снова послышалось рычанье, мелькнули ножи — похоже, завсегдатаи не поделили Дуньку. Прошлая драка якобы забыта, и на Андрея никто не обращал внимания. Впрочем, исходя из своего опыта, он в это не верил. «Миром такое не кончается. Что-нибудь да будет».
Глава тридцать пятая
— Ну, — довольно сказал Мастер, отойдя от стойки, — кажется, двинулись дела. Вставай, нам пора!
Захватив бутылку с закуской для Чена и оставив тюк с тканью, Андрей с Мастером вышли из кабака. Уже наступил вечер: на востоке светилось проясневшее небо, подпертое темным конусом Николасвской сопки. Тесовые кровли смутно вздымались в густеющей тени, самые высокие по острым конькам были еще подрумянены закатом. Тяжелый оранжевый свет залил Караульную гору, рассеченную резкими тенями каменных бугров и оврагов.
Сзади приблизился дробный копытный перестук, и их обогнал десяток всадников. Бородатые казаки на ходу покачивали пиками, за спинами болтались пищали в кожаных чехлах. Кафтаны у всех были одинаковые, а вот доспех разномастный: у кого кольчуга, у кого кожаный куяк с нашитыми пластинами железа, у кого «бумажник»— толстый простеганный кафтан.
— У кыргызов доспехи лучше, — отметил Мастер. — И пищали у них есть. И кони хороши. По сравнению с казаками, кыргызы выглядят как настоящая, регулярная армия. Чем же эти сильнее?
— А они сильнее?
— История показывает, что да. Вот только чем?
— Скоро увидим.
— Думаешь? — Китаец, повернув голову, с любопытством поглядел на Андрея.
«А что, есть сомнения?»— подумал тот.
— Думаю, да. Да и вы так же думаете. Кыргызы-то не зря войско собирают.
— Вон ты о чем… — протянул господин Ли Ван Вэй, — ты уж лучше помалкивай.
— Да мне-то что.
Пожав плечами, Андрей двинулся под гору, к рядам молчаливых черных лодок. Ему было ясно, что действия по «корректировке» волны событий развернутся именно здесь, и связано это с кыргызским походом. Хорошо бы наметить какой-нибудь план действий. Но для этого нужно было угадать, что именно планирует Мастер. Помочь взять город, который, судя по историческим документам, ни разу не был взят? Вмешаться — и тем самым изменить историю? Но как именно?
Интересно, почему Чен остался в лодке? И что он делал, пока Андрей кулаками в кабаке махал? Судя по виду «любимого ученика», ни хрена тот не делал.
— Ну, как ты тут? — спросил Мастер заспанного Чена, когда тот, протирая глаза и отмахиваясь от комаров, высунулся из лодки.
— Ребята, какие тут девки — кровь с молоком! Глазки, зубки, титьки! Завтра мы…
— Как говорил Сунь Цзы: «Красивых дев надо дарить врагу, ибо они могут заткнуть рот умным советникам», — прервал его господин Ли Ван Вэй.
— А это кто такая? — Чен кивнул на Малашу, девчонку целовальника.
— Мы сняли дом, она нас туда отведет, — пояснил Мастер. — А ты остаешься здесь, караулить лодку. Ясно?
— Ясно, Ши-фу.
— Пошли, што ль, дедушка! — переступала с ноги на ногу Малаша, нетерпеливо дергая Мастера за рукав. — Пошли, не то тятька ухи крутить зачнет!
— Идем-идем, — успокоил ее китаец, ласково погладив по светлым волосам.
«Интересно, есть ли у него дети? — подумал Андрей про господина Ли Ван Вэя. — А вдруг Чен его сын — для полного счастья… Хотя нет, вряд ли. Сходства ни малейшего».
«Дом» оказался покосившейся избенкой с завалинками, густо поросшими травой. Внутри — земляной пол, пара лавок, застеленных тряпьем, вместо печи очаг, кое-как обложенный камнем. Андрей походил, потрогал, посмотрел.
— Что думаешь? — поинтересовался Мастер.
— Фигвам. Сибирская национальная изба.
— Что-что?
— Жить можно, говорю.
Жить, в общем, действительно было можно. Под лавкой нашлись дрова, была и вода в кадушке.
За окном опустилась ночь, внутри затрещал огонь, облизывая закопченный бок казана; дым поднимался к потолку, густо-черному от сажи, и вытягивался наружу сквозь узкое волоковое оконце. Андрей сидел, охватив руками колени, и неотрывно смотрел на пламя.
— Что ты там видишь? — спросил Мастер.
— Честно ответить?
— Как хочешь.
— Аграфену. Ответ нечестный.
Мастер коротко усмехнулся, точно как в кабаке перед дракой:
— Она тебе нравится?
— Красивая женщина. Рыжая, сероглазая. Вам, китайцам, этого не понять.
— Все мы понимаем. А вот у Ханаа глаза темные, как черемуха. Разве они хуже?
— Тоже симпатичная девчушка. Вам больше нравится?
— Обе хороши. И похожи.
— Это чем же?
— Судьбой.
Шинкарев не понял. С его точки зрения, между безмужней староверкой и юной степной «аристократкой», женой Кистима, ничего общего быть не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114