Почти каждый день где-то после полудня ветер ослабевал часа на два-три, порою он стихал вовсе, и пирамида парусов печально обвисала, огромные пространства воды становились гладкими. И лишь изредка морскую гладь оживляли кашалоты, которые, держась на большом расстоянии друг от друга, двигались огромными стаями в двести-триста голов к берегам Перу. Каждый вечер со сменой вахты фрегат убирал все паруса, кроме марселей: несмотря на кроткую дневную погоду, ночью возможны шквалы.
Здешние воды были не изучены кораблями королевского флота — Байрон, Уоллис и Кук держались гораздо южнее или гораздо севернее, — и это медленное продвижение по казавшемуся бескрайним морю могло бы достать Джека Обри до самой печенки, если бы он не узнал от штурмана, что в этих краях солнце начинает отходить от линии тропика и что «Норфолк» ползет с такой же черепашьей скоростью. Аллен вел продолжительные разговоры с мастером-гарпунером — средних лет мужчиной по имени Хогг, который трижды побывал на Маркизах и дважды на Сандвичевых островах. Его опыт стал большим подспорьем для всей команды. Конечно, они спешили, но не так, как могли бы спешить, заметив преследуемое судно. В свежую погоду они не мочили паруса, поскольку знали, что «Норфолк» будет двигаться с еще более умеренной скоростью и когда доберется до Маркизов, то много времени потратит на плавание среди островов в поисках британских китобойных шхун. Действительно, нельзя было терять ни минуты, но и чересчур торопиться не следовало.
Снова, причем с поразительной быстротой, жизнь на корабле вошла в привычное, размеренное русло, и моряки «Сюрприза» вспоминали далекие и мучительно холодные дни сильно к югу от мыса Горн и даже злополучное плавание вдоль берегов Чили и Перу как посещение иного мира.
Каждое утро солнце вставало точно за кормой фрегата; оно озаряло чисто выдраенные палубы, которые вскоре оказывались скрытыми от взоров светила тентами. Хотя тут был не жаркий Гвинейский залив, где вар пузырился в палубных швах и смола капала сверху, тем более не Красное море — век бы его не видать, — температура достигала восьмидесяти градусов по Фаренгейту, и тень никому бы не помешала. Все ходили в парусиновых рубахах, переодевая их лишь в случае приглашения в капитанскую каюту, но мичманам и туда разрешалось надевать кашемировые жилеты.
Пожалуй, они были единственными, кто не вполне был доволен возвратом к размеренному морскому порядку. Занятия древнегреческим и латинским языками приостанавливались лишь в самые трудные дни, когда фрегат плыл в пятидесятых и шестидесятых широтах. Теперь же они возобновились с удвоенной силой; у капитана Обри тоже нашлось время для того, чтобы вести гардемаринов по лабиринту навигационной науки. Ночью он заставлял их запоминать названия и величину склонения и прямого восхождения огромного множества звезд, а также измерять угловое расстояние между ними и различными планетами или Луной. У него с Моуэтом появилось время и для того, чтобы учить их, как надо себя вести. Это означало, что следует очень рано вылезать из уютных коек, сменять вахтенных задолго до того, как пробьет судовой колокол, никогда не держать руки в карманах, не облокачиваться о поручни, не прикасаться к салазкам каронад и всегда помогать марсовым вязать рифы.
— Вас называют гардемаринами, — заявил им однажды Моуэт. — Вам предоставляют роскошную постель, кормят на убой, и единственное, что от вас требуется, это помогать марсовым, когда надо вязать рифы. Но что я вижу? За грот-брамселем наблюдают из гальюна…
— О сэр! — воскликнул Несбит, уязвленный несправедливостью замечания. — У меня только однажды вышла промашка.
— … а фор-марсель, по-видимому, сам вяжет на себе рифы, в то время как гард храпит себе где-то внизу, как поросенок. Мне очень жаль наш флот, если им будут командовать такие пердимонокли, как вы, которые думают лишь о жратве да сне и пренебрегают своими обязанностями. Такого я не видел ни на одном корабле и не желаю видеть.
— Эти юнцы слишком заботятся о собственных удобствах, — согласился Джек Обри. — Они не представляют собой ничего, кроме шайки илотов.
— Прошу объяснить мне, какое значение имеет слово «илот» на флотском жаргоне? — поинтересовался Стивен.
— Никакого. Я лишь хочу сказать, что они обыкновенные юные бездельники, маленькие бесенята. Я должен их взбодрить и взбодрю, устрою сатанинскому отродью маленький адусик.
Возможно, такие попытки и предпринимались, но они оказались безуспешными. На «Сюрпризе» была веселая, жизнерадостная компания гардемаринов, где не было «стариков», терроризировавших остальных; и, по крайней мере до сего времени, еды им хватало. Они давно оправились от трудностей крайнего юга, хотя ничто не могло вернуть Уильямсону ни пальцев ног, ни кончиков ушей. У Бойла превосходно срослись ребра, а у Кэлами легкий пушок появился не только на черепе, но и на девичьем подбородке. Несмотря на трудную службу, нелегкие испытания и ежедневную зубрежку, они оставались веселыми ребятами. Мичманы даже научились плавать, чем мог похвастать далеко не каждый старый моряк. Пополудни, когда на судне становилось спокойно, большинство моряков ныряли в мелкий полотняный бассейн, но некоторые купались в море, поскольку с тех пор, как они покинули Галапагосы, ни одной акулы не было замечено поблизости от фрегата.
Это была одна из радостей их западного плавания, второй были состязания по стрельбе из пушек главного калибра или мушкетов, которые проводились почти каждый вечер по боевому расписанию. Но были и другие удовольствия, которые высоко ценились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138