Желая проверить рассказ Энн, мистер Брэгг немедленно направился на ферму Чепмена поговорить с двумя работниками, которые якобы видели девушку, когда она бежала по холму. Они подтвердили ее рассказ, добавив, что девушка «бежала на удивление быстро». То же сообщил и Дэниэл Чепмен, брат Джона Чепмена, который повстречал девушку, когда ехал верхом на лошади по дороге.
Внешне случаи с Мэтью Джилстоном и Энн Торн были очень похожи, однако существовало между ними и одно важное отличие: «Мальчик после этого продолжал жить, как ни в чем не бывало, тогда как для несчастной девицы это было лишь началом всех горестей».
В ту ночь Энн довольно хорошо спала, и на следующее утро миссис Гардинер спросила ее, не отправится ли она к миссис Адаме, соседке, чтобы принести от нее немного гороху. Энн ответила, что может, пошла к миссис Адаме и забрала горох, но на обратном пути повстречала Джейн Венхам, которая спросила ее, почему она распускает о ней такие россказни. Энн ответила, что всего лишь сказала правду, на что матушка Венхам возразила: «Если еще скажешь обо мне что-нибудь подобное, тебе будет хуже, чем раньше», — и толкнула ее. Встреча расстроила девушку, и она вернулась в дом священника несколько взволнованной и рассказала миссис Гардинер о том, что с ней случилось.
В тот день у Энн опять был припадок, она дрожала, корчилась в судорогах и не могла сказать ни слова, хотя все время осознавала, что происходит вокруг. Во время припадка она не переставала указывать в сторону дома Джейн Венхам.
Придя в себя, оно сообщила своим работодателям, что ей не полегчает, пока она не принесет еще веток, и попыталась покинуть дом. Поначалу миссис Гардинер и соседи, зашедшие к ним в дом, не позволили ей сделать это, однако потом вынуждены были отпустить ее, но последовали за ней на некотором отдалении. «По дороге ей попались две высокие калитки, одну из которых специально для нее открыли, но, вместо того чтобы пройти в нее, девушка ловко перебралась через запертую, ту же самую, через которую она перелезала и раньше». Затем она помчалась к подножию Белого холма, а миссис Гардинер и все остальные бежали за ней, стараясь не упустить ее из виду. Там ноги у нее подкосились, и она упала на землю, тогда ее подняли и понесли к дому. Но вскоре она вырвалась и побежала назад, добежала до того же самого места и опять встала как вкопанная. Так повторялось несколько раз, пока миссис Гардинер не велела мужчинам вести ее дальше силком, но, как только они снова дошли до того места, девушка завизжала и взмолилась отпустить ее, «ибо что-то так сильно толкало ее, что могло лишить жизни, если она не послушается». Они понесли ее домой, но, дойдя до калитки, «не могли заставить ее пройти в открытую, зато она с легкостью перескочила через ту, что была заперта».
По прибытии в дом священника с ней снова случился припадок, продолжавшийся довольно долго. Когда она пришла в себя и дар речи снова вернулся к ней, у нее спросили, почему она не могла идти дальше подножия Белого холма, на что она отвечала, что это Джейн Венхам загородила ей дорогу и предупредила, что она может идти за ветками только в том случае, если будет одна.
Отдохнув немного, Энн почувствовала необоримое желание пойти к дому Джейн Венхам под тем предлогом, что той нужна ее кровь. Ей позволили выйти, и она направилась прямиком к дому старухи, но, перелезая через изгородь, упала в канаву и снова вывихнула колено. Матушка Венхам как раз собиралась войти в дом, когда Энн крикнула ей: «Это ты меня мучаешь!» Матушка Венхам это отрицала, а когда миссис Гардинер попросила ее подойти к девушке, отказалась.
Итак, Энн Торн снова внесли в дом, где с ней случился еще один припадок, на протяжении которого она настойчиво указывала рукой в сторону дома Джейн Венхам. Уильям Барроуз, сосед, пообещал привести старуху, если сможет, и действительно привел. Как только она подошла к девушке, та воскликнула: «Это ты меня погубила!» — и попыталась броситься на нее. Старуха назвала ее лгуньей и ушла.
Вечером Энн стало лучше, если не считать сильной боли в вывихнутом колене; на следующее утро Гардинер отослал ее к костоправу, который жил в трех милях от них. Она вернулась в полдень, все с ней было в порядке, «колено замечательным образом вправлено». Час спустя у нее начался очередной припадок, а когда девушка пришла в себя, то сообщила тем, кто был с ней рядом, что совсем поправится, если снова пойдет за ветками.
Мистер Артур Чонси и Томас Ирланд заявили, что будут следовать за ней на некотором расстоянии, чтобы посмотреть, как она поступит, и не дать ей сделать над собой что-нибудь дурное. На этот раз она добралась до дуба, а мужчины с другой стороны изгороди наблюдали, как она сорвала несколько веточек и завернула их в свое платье и передник, которые, как и в прошлый раз, снова сняла. Завернув вещи в узелок, она уже собралась домой, как вдруг заметила мистера Чонси, и с ней немедленно сделался припадок. Мужчины подождали, не поднимется ли она сама, но она продолжала лежать, и тогда они подошли к ней, подхватили ее на руки и снова понесли домой. Но пронести ее в открытую калитку им снова не удалось, как они ни старались, ее словно кто-то вырвал из их рук и перебросил через закрытую калитку «с такой непостижимой быстротой, которую и представить себе не могли те, кто это видел».
Оказавшись по другую сторону калитки, она встала, вбежала в дом и бросила свои ветки в огонь. Тогда миссис Гардинер стала ее спрашивать, что она видела на этот раз.

Она сказала, что снова видела старуху, которая не велела ей больше приходить за ветками и дала ей булавку, просунув ее сквозь изгородь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122