Глину для таких изображений, поведал он, берут из свежевырытой могилы, смешивают с истолченным в порошок пеплом мужского или женского ребра, черным пауком и сердцевиной побега бузины, а потом все разводят водой, в которую предварительно окунают жабу. Затем над изображением совершаются определенные церемонии (к сожалению, он не уточнил, какие именно), после чего шип или булавку втыкают в то место, которое должно заболеть у намеченной жертвы.
Если куколке проткнуть сердце, жертва скончается в течение девяти дней. Если же куклу расплавить, чтобы вызвать смерть жертвы, то нужно выбрать влажное место, чтобы воск растворялся медленно, и тогда жертва постепенно «зачахнет, тая, как воск». Если же убивать жертву нежелательно, то сделанную из воска или глины куклу не надо протыкать. Тогда жертва будет болеть два года, «потому что нужно два полных года, чтобы воск был потреблен», то есть, очевидно, рассыпался под влиянием атмосферы.
Жабам, сообщил Уолш, дают различные имена, к примеру Маленький Браунинг или Бонни, Большой Том Твит или Маленький Том Твит. Когда жаба приходит на зов ведьмы, та должна воткнуть в землю «две пики по обе стороны от жабьей головы и прочитать „Отче наш” задом наперед, но ни за что не читать „Верую”».
В более поздних процессах действительно встречаются такие моменты, когда подозреваемых в ведовстве просят в качестве доказательства их невиновности прочесть «Отче наш» и «Верую». С первой молитвой большинство справлялось благополучно, но никто, по-видимому, не мог должным образом прочитать «Верую», почти все срезались на фразе «верую в святую Католическую церковь». Дело могло быть просто в том, что, поскольку фраза находится в самом конце «Символа веры», то испытуемый к тому времени уже настолько нервничал, что в голове у него путалось и он просто забывал концовку. И «Отче наш», и «Верую» использовались в разнообразных чарах и заклинаниях с раннехристианских времен и особенно активно применялись в таких целях в XVI в. Вполне естественно, что в колдовских ритуалах молитвы читались задом наперед, в знак неповиновения Богу.
Продолжая свои объяснения, Уолш сообщил суду, что если жаба раздуется после того, как ей нанесут два удара пиками, значит, она «пойдет, куда ей скажут, на ферму, на пивоварню или туда, где сушат солод, или к скотине на пастбище, или в стойло, в овчарню и любое другое подобное место, а потом вернется». Если она не раздуется, то ведьме лучше вызвать другую жабу. Но если и вторая жаба откажется отвечать, то лучше ей тогда отложить задуманное до другого раза.
Уолш пояснил, что восковые куклы изготовляют только тогда, когда желают причинить вред телам мужчин или женщин, для наведения порчи на движимое или недвижимое имущество используют именно жаб. Ни одна ведьма, уверял он, ничего не сможет сделать человеку, который ежедневно читает «Отче наш» и «Верую», однако защитная сила этих молитв работает лишь 24 часа, так что, если на следующий день не повторить их вновь, нарушивший долг окажется во власти ведьмы.
Уолш продемонстрировал такие глубокие познания в ведовских делах, что судьи, естественно, сочли его искусным колдуном. Но он энергично отрицал, что обладал когда-либо жабой в качестве «помощника» или изготовлял восковые куколки. Он утверждал, что никогда не причинял вреда ни одному человеку, хотя почему он рассчитывал, что судьи поверят в это, а также и в то, что его «помощник»-собака могла по его указанию украсть лошадь или выполнить другое аналогичное поручение, одному Богу известно!
И тем не менее, поскольку допрашивавшим Джона Уолша не удалось раздобыть никаких надежных доказательств ведовской деятельности, его отпустили на свободу.
Виндзорские ведьмы
Впервые о способности превращаться в животных заговорила ответчица по делу виндзорских ведьм в 1579 г., именно ее признание придает особое значение всему процессу. Виндзорское дело интересно еще и тем, что оно показывает, кого в основном судили за ведовство в Англии и какими методами «обнаружения» ведьм пользовались в этой стране.
28 января 1579 г. в Виндзоре арестовали Элизабет Стайл (иначе Рокингем) и привели к сэру Генри Ньюэллу. Он допросил ее и выяснил, что она «по ясным и неопровержимым свидетельствам соседей порочная и злая женщина, причинявшая зло всем окрестным обитателям».
Матушка Стайл, шестидесятипятилетняя старуха «дряхлой наружности», жила одна. Она была настоящей старой каргой, которую задразнили дети, так что она стала злобной и сварливой. Любую болезнь или несчастье, падеж скота или свернувшееся молоко объясняли злыми чарами старухи. Все давно привыкли думать о ней как о ведьме, на которую не грех бы и донести.
Сэр Генри Ньюэлл принял решение и отправил матушку Стайл в общую тюрьму в Рединге дожидаться следующей сессии суда. Ее тюремщиком там был некий Томас Роу. Он и убедил ее честно рассказать обо всех своих ведовских делах, обещая, что полное признание не только уменьшит гнев Господа против нее, так что Он избавит ее душу от вечного проклятия, но и обеспечит милостивый приговор судей ее величества. Старуха поверила ему и во всем созналась. Томас Роу собственноручно записал каждое ее слово, позвав в свидетели Джона Найта, констебля, Джона Гриффита, трактирщика, и некоего Уильяма Пренталла. Именно из признаний матушки Стайл и выросло все дело виндзорских ведьм; не будь этого документа, ни она сама, ни три сообщницы, имена которых она назвала, не кончили бы свои дни на виселице.
Первыми, кого назвала старуха, были отец Розимонд, вдовец из прихода Фарнхэм, и его дочь. Оба, по ее словам, «были колдунами и чародеями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122