Если они не в курсе где мой Евгений, хотя об этом судачат все мои друзья (а их без труда наберется четверть Москвы), то что же говорить об Америке? Что эти спецслужбы могут узнать о ней?Плохо! Плохо мы платим налоги! Да и мало нас, в чем сами же и виноваты. Пора повернуться лицом друг к другу, пора уже задуматься о будущем нашего многострадального государства, как это сделал муж Любы. Давно пора, тем более, что враг не дремлет, а кто враг — знают все. Это знают уже и в Европе.Конечно же мне тут же захотелось развернуть талантливую (иначе я не могу) дискуссию на очень политическую тему, но взглянув на полковника, вынуждена была ограничиться примитивным ответом:— Мой муж у моей подруги.Полковник сразу удивил меня новым вопросом:— Что он там делает?— Уж вы немаленький, — рассердилась я, — могли бы догадаться и глупостей не спрашивать, не бередить раны у бедной покинутой женщины.— Простите, — смутился полковник, — не знал, что вы расстались.— Расстались? — рассвирепела я. — Расстались, это когда по обоюдному согласию, оба в разные стороны, а когда один остается один, то есть одна, а другой…Я уронила голову на стол и залилась такими горькими слезами, каких и сама от себя не ожидала, тем более по такой ничтожной причине как уход мужа.Полковник, явно испытывая неловкость, бросился меня успокаивать.— Софья Адамовна, это не самая большая беда, — тяжко вздыхая, приговаривал он. — В сравнением с тем, что вам предстоит, это даже пустяк. Это даже счастье, что ваш муж вовремя ушел…Я рыдала и не улавливала смысла его речей, когда же уловила, слезы будто корова слизала языком. Я уставилась на полковника и спросила:— А что мне предстоит?Он, похоже, даже обрадовался и воскликнул:— Да-да, давайте вернемся к работе. Скажите, пожалуйста, где вы взяли гранатомет?Я задумалась: а и в самом деле, где я его взяла? Ведь под столом лежала без гранатомета, хоть и в салате. Однако, когда полковник явился, я этот чертов гранатомет уже держала в руках, точнее, опиралась на него. Вот до чего доводит пьянство.Ну? И как я буду теперь выкручиваться?А почему, собственно, я должна выкручиваться? В нашей стране презумпция невиновности, следовательно тот факт, что я в президента не стреляла, будет признан юридически достоверным до тех пор, пока не будет доказано обратное.— Чем вы докажете, что из гранатомета стреляла именно я? Боюсь, найденный в моих руках гранатомет, не является доказательством.— Если верить биографии, вы прекрасно умеете стрелять, — торжествуя, сообщил полковник.— Но не из гранатомета. Меня учили стрелять из пистолета. Да, из пистолета я прекрасно умею стрелять, но если это доказательство, тогда арестуйте всех совершеннолетних мужчин нашей страны, а так же все взрослое население Израиля и всю (без исключений) Чечню. В Чечне стрелять умеют уже и младенцы. Почему бы не научиться, раз хорошо платят, а платят действительно неплохо.— Кто?— Наши враги, разумеется, кто же еще?Едва я ляпнула такое, как у полковника на лоб полезли глаза.— Сколько вам заплатили? — рявкнул он.Я запаниковала. Господи, ну кто меня тянул за язык? Почему бы не помолчать?— Кто?! — еще громче прогремел полковник и для убедительности хватил кулаком по столу.Я даже подпрыгнула, старательно демонстрируя пугливость и кротость, мол какой уж там гранатомет — собственной тени шугаюсь. Однако полковник не склонен был поддаваться моей пассивной обработке. Он уже имел свое четкое мнение, с которым расставаться не привык.— Кто вам заплатил? — устрашающе гремел он.Я бросила разыгрывать из себя пугливую серну и завопила похлеще самого полковника:— Как вы могли подумать про меня такое?! Я неподкупна! Сама кого хотите подкуплю!— Ага! — обрадовался он. — Значит вы из идейных соображений!— Конечно из идейных, — начала было я, потому что с детства любила блеснуть идейностью, но тут вдруг осознала, что на сей раз идейность может сильно навредить и сразу же поменяла пластинку: — Вы с ума сошли! Нет у меня соображений!— Как нет? — опешил полковник.— А вот так! Нет соображений вообще, и идейных в частности. Без всяких соображений живу, так, тяну лямку по привычке. И не пойму, что вас столь сильно удивляет. Так живет любой. Можно подумать вы не так живете. И мой вам совет: даром время не тратьте, а лучше бегите искать мужика.Полковник удивился:— Какого мужика? Второй раз вы говорите про какого-то мужика.— Вот именно, — обиделась я, — второй раз говорю, а вы и внимания не обращаете. Мужик в фуфайке. Это же он целился в президента из Любкиного окна, когда я под столом в салате лежала.И тут меня осенило: бог ты мой! Это же я президента спасла! Я!!! Если бы не я, уж мужик не промахнулся бы. Уж не для этого он гранатомет в Любкин дом приволок, чтобы промахиваться налево и направо.Я тут же поделилась своими соображениями с полковником, выдвинув предположение, что теперь, возможно, президент захочет меня каким-нибудь орденом наградить.— Так что вы со мной поосторожней, — посоветовала я.Но он не внял совету.— Вы мне зубы не заговаривайте, постороннему в дом не проскочить, — заявил он. — Если мужик в фуфайке был, то куда же он делся?— Этого сказать не могу, — призналась я. — Может скрылся в соседней квартире. Может он там живет.— В соседней квартире живет парализованный, — просветил меня полковник.— Он что, не может ходить?— Может, но только под себя. Он очень парализованный, а тут из гранатомета стрелять! Намертво человек прикован к постели.Об этом я знала и сама, даже видела пару раз несчастного, даже ему посочувствовала, а потому вынуждена была предположить:— Значит мужик в фуфайке из другой соседней квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12