Удушливым всплеском сердцебиения отозвался в ушах этот недужный вздох.
— Как теперь, Вера Петровна? — Он с трудом заставил себя промедлить несколько тактов. — Похоже?
— Теперь правильно, — вполне уверенно подтвердила она.
— Ах, какие же вы обе молодцы! — благодарно просиял Люсин. — Даже не представляете себе, как это важно. Собственно, все и делалось лишь для того, чтобы вы могли вспомнить. Приоткрыть подсознание.
— Неужели кто проследил? — Догадливо поцокала языком Марина. — Это же надо… Какого человека!
— Неужели убили?! — ужаснулась Вера Петровна.
— Пока ничего не известно, — чистосердечно вздохнул Люсин. — Ну что, Борис Платонович, побредем?
Они перебежали к машине, вдоволь черпнув ботинками холодной воды. Подмокший, невзирая на дождевик с капюшоном, участковый поспешно нырнул следом. Предупредительно захлопнув за московским начальством заднюю дверцу, он осторожно, чтобы не замочить, подсел к шоферу.
— Мне показалось, что вы хотели задержаться, — сказал Люсин, отряхиваясь. — Извините, если поторопился.
— Н-нет, ничего, — протянул Гуров и, наклонясь к участковому, поинтересовался: — Вас куда, лейтенант?
— Мне рядом. — Он ткнул пальцем в непроницаемый туман за стеклом. — Пообедаю, раз такое дело… Может, погостите у нас?
— Спасибо за приглашение, — Люсин переглянулся с Гуровым, — но как-нибудь в другой раз.
Подбросив участкового до самого дома, где его ждали густые горячие щи с мозговой костью, шофер осторожно свернул на раскисший проселок и бросил опасно рыскавшую машину в слепой полет. Угрожающе отдавалось в рессорах, отчаянно рычали шестерни, заливая все и вся, обрушивались тяжелые глинистые каскады.
— А я еще намеревался прогуляться до станции, — посетовал Люсин. — С дамским зонтиком. Видели идиота?
— Бесполезное дело, — махнул рукой Гуров. — В двух шагах ни черта не видать. Мы хоть правильно едем?
— Довезу вас, Борис Платонович, не сомневайтесь, — весело откликнулся Коля Самуся, ловя смутный проблеск под надсадно скребущими дворниками.
— Не понравилось мне это «срочно» ее, Владимир Константинович, — крутанул головой Гуров, ожесточенно раскуривая отсыревшую сигарету. — В первый раз она мне такого не говорила.
— И что из этого следует?
— Может, и не следует ничего, а проверить не мешает. Исключить возможность наводки, чтобы не думалось.
— Наводка? — Люсин с сомнением оттопырил губу. — Зачем тогда было про дверь вспоминать? Ведь все и составилось у нас из-за этого стука.
— Так про то другая вспомнила, Вера Петровна…
— Значит, вы полагаете…
— Ничего я не полагаю, Владимир Константинович. Только оно дорогого стоит — это крохотное уточнение. С какой стороны на него ни взгляни.
— Ваша правда, — признал Люсин.
— Догадываюсь, что не очень вы меня, старого сухаря, одобряете и размолвку с Натальей Андриановной все никак простить не желаете, но ничего с собой поделать не могу. Так уж устроен, простите.
— Себя ломать — последнее дело, — задумчиво усмехнулся Люсин. — У каждого свой стиль, Борис Платонович, и ничего тут не попишешь. Хотя как-то приноравливаться все-таки не мешает. Учитывая общность цели.
— Спасибо за намек. — Гуров старательно выдувал дым в узкую, как лезвие, щель, но дождь ломал тонкую струйку и гнал обратно. Слезно пощипывало в глазах.
— Ради бога, Борис Платонович. Никаких намеков. Не смею, да и не нахожу оснований, как на духу говорю, в чем-либо вас упрекнуть. По-моему, мы неплохо работаем в паре… Пока.
— Значит, не упрекаете? И на том спасибо… Не упрекаете, но и не одобряете?
— Я бы не стал так ставить вопрос. Вернее будет сказать: не во всем соглашаюсь.
— Ну, это вполне нормально, Владимир Константинович.
— И я того же мнения.
— Вы говорите, когда чего не так…
— Скажу, если вы сочтете возможным заранее поставить меня в известность,
— Ясно, куда целите. И поделом мне, дубарю. Поторопился с Натальей, пережал. С кем не бывает?.. Тем более что знахарочку вашу я за три версты обхожу. Уговор помню… Вы из нее, кстати, ничего такого не выжали?
— Человек не виноград, Борис Платонович, — чувствуя, что вот-вот сорвется, процедил Люсин. — Я, извините, не приемлю такую терминологию… Но давайте лучше о деле, коль уж вы затронули. Я навел кое-какие справки. Аглая Степановна действительно ездила на свадьбу к своей крестнице Галине, оператору машинного доения. Молодой она привезла в подарок финские сапоги, а жениху — чайный сервиз, так сказать, на обзаведение. Что же касается ее лесных походов и ваших сомнений, вполне резонных, и насчет осеннего сбора, то тут у меня душа спокойна. Хотите знать почему?
— Интересно послушать.
— Аглая Степановна не скрыла от меня, что и с какой целью искала. Даже урожай свой продемонстрировала, хоть я в таких материях, мягко говоря, слабо ориентируюсь.
— Я тем более. И это наша общая беда.
— Но я все же проконсультировался со специалистами, даже литературу кое-какую полистал. Вот краткие заключения насчет собранного Аглаей Степановной растительного сырья. — Люсин раскрыл записную книжку. — Шерошница душистая, или ясменник пахучий — асперула одората. — Он со вкусом подчеркнул латинское звучание. — Собирают после цветения… Прошу обратить внимание: после. Применяется для общего улучшения обмена веществ, действует на печень и мочевой пузырь, хорошо зарекомендовала себя при лечении камней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140