Наконец, когда я уже совсем перестала себя узнавать. Люба вынула изо рта изжёванный мундштук давно погасшей папиросы, швырнула его в урну и удовлетворённо изрекла:
— Ну здравствуй, Оленька.
— Здрассьте, — буркнула я, рассматривая себя. — Очень похоже получилось?
— Копия. — Она вынула из тумбочки фотографию Ольги. — Смотри сама. Сейчас ещё Сема костюм принесёт, наденешь его, подберём, где нужно, и ни одна собака тебя от Ольги не отличит. Главное, под софитами много не крутись, а то потечёт все.
Она подошла к двери, закрыла её на замок, вернулась к шкафу, вытащила плоскую бутылку армянского коньяка, отвинтила крышку и сделала пару глотков. Потом поставила все на место, зажгла папиросу, с наслаждением затянулась, выпустила облако дыма, окутавшее всю её голову, и задумчиво пробормотала:
— И что это Сема такую тайну из этого устроил? Никогда раньше так не суетился. Подумаешь, заболела… Даже в костюмерную сам пошёл за платьем. Это специально для этого клипа сшили. И туфельки. У тебя какой размер, кстати?
— Тридцать пятый.
— Значит, как раз будут. Тебя-то он где подцепил?
— Нигде. Я сама его склеила, — гордо ответила я. — Полгода около его подъезда продежурила и вот додежурилась, заметил наконец.
— Дуры вы, девки, — вздохнула она. — Об вас ноги вытирают, а вы и счастливы.
— Это ж не кто-нибудь с улицы вытирает, а звезда. Он когда со мной первый раз заговорил, я чуть в обморок не упала.
— Нашла из-за чего, — усмехнулась она. В моей сумочке затрещал сотовый телефон, я встала с кресла и взяла трубку. Это был Родион.
— Ну, как там, на звёздном Олимпе? — проворчал он. — Автографы ещё не просят?
— Уже очередь стоит. А что у вас?
— У нас сплошные неприятности. Такое ощущение, что девчонку решили на мясо разделать, а потом почему-то передумали. Живого места нет. Её действительно убили в ванной, а потом за ноги перетащили на кровать. Часов в семь утра это произошло. Сейчас её в морг увезли, мои ребята из милиции тут осмотрели все, сфотографировали, отпечатки сняли на всякий случай. Похоже, что убийца мог залезть в квартиру через открытое окно на кухне. Она на втором этаже, а под ней козырёк подъезда. Любой может забраться. Но это вовсе не факт. — Он помолчал. — Сдаётся мне, что наш парень все-таки сам её укокошил.
— А зачем он тогда к нам припёрся?
— Не знаю, но скоро все выясню. Я своим ребятам сказал, чтобы до завтрашнего утра не дёргались, так что время есть. Где там наш клиент?
— За платьем пошёл, а что?
— Хочу, чтобы он узнал её адрес у своего продюсера Голубева. Нужно ведь сообщить родным…
— А что, её документов там не было?
— Сумочку нашли, но паспорта не было. Может, просто не носила. Ладно, я остаюсь в офисе, жду звонка.
Не успела я спрятать трубку, как в дверь по-хозяйски постучали. Я вздрогнула, а Люба, сунув в рот жвачку, пошла открывать.
В комнату стремительно вошёл незнакомый мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью. Плотный, с обрюзгшим лицом, на котором бегали маленькие умные глазки, волос на голове почти не осталось, а те, что ещё имелись, были седыми. На мужчине хорошо сидел светлый костюм, а ярко-коричневый галстук гармонировал с цветом его огромных туфель. Мне показалось, что при виде меня в глазах его мелькнуло недоумение, но быстро исчезло.
— Привет, Люба-краса, — бросил он походя гримёрше и сразу направился ко мне, вытянув большие руки. — Ну здравствуй, Оленька! Очень рад тебя видеть. — Я даже не успела опомниться, как он взял меня за плечи, притянул к себе и слюняво поцеловал в губы. Потом отстранился, критически осмотрел и с восхищением заключил. — Хороша! До чего ж ты сегодня хороша! Правда, Любаша, она прелесть?
— И не говори, Витенька, — натянуто улыбнулась та, опускаясь в кресло. — Тебе ли этого не знать…
— Ну ладно ты, кончай в самом деле, — похотливо осклабился он, оставляя меня и подходя к ней сзади. — Всему своё время, дорогуша. — Он начал бесстыдно мять её груди. — Соскучилась по мне, поди? Ничего, мы ещё вспомним с тобой наши деньки. Не дуйся только, лапа. — Он нагнулся и поцеловал её в затылок.
Люба даже не шелохнулась. Мужчина — я уже поняла, что это продюсер Голубев, — вернулся ко мне, застывшей около шкафа с видом испуганной идиотки. Он был почти моего роста, поэтому ему не нужно было наклоняться, чтобы прошептать мне на ухо, брызгая слюной и дыша лёгким перегаром:
— Ты где была вчера, проказница? Я тебя всю ночь ждал, между прочим.
— Мама заболела, — промямлила я первое, что пришло в голову.
Он просверлил меня глазами и усмехнулся, отходя в сторону:
— Надеюсь, сегодня все будет нормально.
Потом хлопнул в ладоши, и лицо его сразу приняло деловой вид.
— Так, где наш Семочка? В студии уже почти все готово, сейчас закончат декорации, и можно начинать.
— Он одеваться пошёл, вот-вот будет, — ответила Люба, наводившая порядок на столике под зеркалом. — И Ольгин костюм принесёт.
— Это хорошо. — Он развернулся на месте и опять уставился на меня. — Какая-то ты сегодня не такая, крошка. Неужто из-за матери?
Я кивнула. Мне ужасно хотелось достать из сумочки платочек и вытереться после его поцелуя, но я не решалась.
— А ты не слишком много грима на неё положила? — спросил Виктор, все ещё рассматривая меня.
— У неё сыпь, пришлось замазывать, — пояснила Люба.
— Сыпь? — Он брезгливо поморщился и с лёгким испугом произнёс:
— Какая ещё сыпь? Заразная?
— Нет, нет, — быстро успокоила я его, — просто плакала всю ночь, вот и…
— А-а, тогда ладно, — облегчённо вздохнул он и снова заулыбался. — Ну где же этот поросёнок?
Тут дверь открылась, и в комнату вошёл Сема. Он был облачён в экстравагантный костюм, состоящий из каких-то перьев, блёсток, колокольчиков и разноцветных кусков материи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114