Его слова как бальзам на душу. Костик воспрял духом.
– Насколько я понял, вы живете в Комарово, так? – спросил бородач.
– Да…
– Далековато… Если не возражаете, я вас подвезу домой. А по дороге поговорим о вашем творчестве…
Костик не возражал. Михаил, понятное дело, тоже. Метро – хорошо, электричка – хорошо, а машина – лучше.
– Мы с Сергеем Тарасовичем давние друзья, – объяснял по дороге Вадим Анатольевич.
– Вместе работаете? – спросил Костик.
– Нет, в музыке мы по разные стороны баррикад…
– Как это?
– Я музыкант. Бард, исполнитель авторских песен. Но, увы, не известный…
– У вас еще все впереди…
– Не надо лести, молодой человек. Лесть – это сладкая гадость. Вкусно, но противно… Когда-то я всерьез надеялся дотянуться до Высоцкого, до Окуджавы. Но искусство – это сплошная гранитная плита с одним небольшим окошком. Кто попал в окошко – тот летит дальше и поднимается ввысь. Кто мимо – тот разбивается о гранит, вместе с надеждами… Я уже похоронил свои надежды. А вы еще в пути, на подлете к светлому окошку. Не хотелось бы, чтобы вы врезались в стену… У вас есть определенный талант. Но вы молоды, у вас щенячий возраст. Вы как те слепые щенки. Вам нужен опытный человек. Человек, который сможет вывести вас на прямую дорогу успеха…
– Менеджер?.. Продюсер?.. Импрессарио?..
– Я вижу, вы наслышаны о западном шоу-бизнесе. Повторяю, западном. А у нас не запад, у нас Совдепия. У нас свои законы. Поэтому менеджер, продюсер, импрессарио – для нас лишь набор звуков… Хотя в принципе вы правы. Вам нужен кто-нибудь из этой святой троицы… Я, например, могу стать вашим менеджером…
– Вы это серьезно?
– Вполне… Мне нравится ваше творчество. Если подойти к делу серьезно, можно поднять ваш проект на самый высокий уровень. Грампластинки, гастрольные турне, полные стадионы, толпы поклонников…
Вадим Анатольевич не открывал Америку. Он всего лишь озвучивал мысли, которые постоянно крутились в голове Костика. И говорил он очень красиво, убедительно.
– Мы собираемся записать магнитоальбом…
– Пусть пока будет магнитоальбом. Пусть пока на студии у Сергея Тарасовича. Кассеты с записью вашего концерта мы отправим на «Мелодию», в музыкальные редакции радио, телевидения. Решим вопросы с Министерством культуры, заключим договоры с областной филармонией… В общем, раскрутим ваш проект…
– Значит, вы беретесь за нас? – с восторгом спросил Костик.
Он был так очарован Вадимом Анатольевичем, что воспринимал его чуть ли не как бога.
– Точно пока не скажу. Дело очень серьезное. Нужно взвесить все «за» и «против». А потом, я очень занятой человек…
Он не давал определенного ответа. Но только выигрывал в глазах Костика. Тот еще больше уверился в том, что если Вадим Анатольевич возьмется за дело, то доведет его до победного конца.
– А скажите, Константин, кто пишет песни?
– Я.
– Определенно, у вас талант.
– Спасибо…
– За что спасибо?.. Если за комплимент, тот тут вы не правы. Я комплиментов ни кому и никогда не делаю. Я говорю только правду. А за правду не благодарят… Сколько у вас сейчас песен? Столько же, сколько в вашем самодеятельном альбоме, семь?
– Уже девять! – гордо расправил плечи Костик.
Это действительно было так. За последние три дня он написал еще две песни. Вдохновение нашло. Но пока только музыку сочинил…
– Хорошие?
– Не знаю. Но думаю, не хуже тех, которые в альбоме. Правда, текст к музыке я еще не придумал. Но это не страшно. Текст будет…
– Я вам верю. А кто у вас в группе солист?
– Леша… Алексей Белов. Он сейчас в больнице. Его избили. Уличная шпана…
– Из-за девчонки?
– Он не говорит. Он у нас гордый…
– Ладно, с вашим Лешей разберемся…
Через некоторое время он сказал:
– Все, решено, я берусь за вас. Буду вашим представителем…
И принялся рисовать перед Костиком и Мишей радужные картины их совместного будущего. Уж очень хорошо у него это получалось.
3
– Доктор, я чувствую себя отлично, – сказал Леха. – Хватит мне здесь бока отлеживать…
Уже три дня он в больнице. Надоело.
– Голова кружится? – спросил врач, вечно усталый мужичок с мешками под глазами.
– Нет.
– Тошнота?
– Только от больницы…
– Ладно, посмотрим…
На этом утренний обход для Лехи закончился. А в обед пришла сестра. Молоденькая, хорошенькая, но очень деловая. Леха бы с удовольствием ее обломал. Да только с такими «узорами» на репе к ней не подъедешь.
– Белов! – назвала она его фамилию.
И ехидно так посмотрела сначала на него, а потом на список в руке.
– Тута я! – отозвался он.
– Тебя не выписывают…
И надо было об этом сообщать, злорадствовать…. Язва!..
У этой киски сегодня ночная смена. Можно будет к ней подкатить.
Но только мысль о возможном ночном подвиге не воодушевляла Леху. На волю его тянуло – сил нет…
Как только сестра вышла из палаты, он встал. Подошел к вешалке, снял с себя осточертевшую пижаму, надел свою одежду.
– Ты куда? – спросил старик, сосед по палате.
Семьдесят лет ему. Батальоном, говорит, на войне командовал.
– Наши уже Берлин штурмуют, а я здесь отлеживаюсь. На фронт мне надо, отец, к своим…
Дед не склеротик. И с юмором у него все в норме. Не поверил он Лехе. Но вдруг ушел в себя, в свои мысли. Нахлынули воспоминания о боевой молодости. Даже не заметил, как Леха сделал ему ручкой.
Плевать он хотел на больничные порядки. Выписывают, не выписывают – какая разница? Главное, он чувствует себя здоровым. И сам себя выписывает.
Он уходит самовольно. Ну и что с того? Что ему за это сделают? На учет в инспекции по делам несовершеннолетних поставят? Не за что. А потом, он и без того там стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20