— Стоп, мужики! Теперь весь прежний хлам убираем, и дальше со всем тщанием!
— Мы уже четвертый час со всем тщанием, — заметил Байт. — Пора перекур делать.
— Вот пока сгребем ненужный мусор, это и будет перекур. Нам сейчас место понадобится, придется всю ленточку за четвертое число восстановить и склеить.
— А зачем всю? Выбирай только своего «Птеродактиля», а остальную бумагу на макулатуру, — предложил Кондратов.
— Во-первых, я понятия не имею, какой номер АСУ присвоила этому самому «Птеродактилю», а во-вторых, на глаз вычленять только одну цель я не умею. Может, у локаторщиков такие умельцы и есть, а у меня, пардон, недостаточно практики.
— Ясно, — кивнул разведчик. — Yes, I speak English, but my English is poor and is bad, as to me does not get speech practice.
— Чего? — переспросил Давыдов. — A-a, понял.
— Это из школьной программы, насчет недостаточной разговорной практики по английскому.
— Откуда такая тяга к лингвистике?
— Чисто профессиональная. На каждой итоговой зачеты сдаем.
— Понял, понял. Ну, что у нас дальше?
Дальше получилось десять кусков длиной примерно метров по пятнадцать. Минут тридцать ушло на то, чтобы найти концы и состыковать их.
— Ну что теперь? — поинтересовался Байт.
— Теперь будем все это рисовать, — бодро сообщил Давыдов, вооружаясь линейкой, транспортиром и циркулем. — Стелите поверх карты кальку, точка гребет хорошо, целей будет много. Работы тоже. Начнем со времени вылета разведчика погоды.
Работы действительно хватало. Любой планшетист из бойцов срочной службы, привыкший работать в системе координат «азимут-дальность» справился бы с ней раза в три быстрее. Но Давыдов планшетистом не был, а знать и уметь — это, увы, две большие разницы. Одно радовало: трассы целей ложились четко, без разрывов.
— Ну что, это хоть то, что нужно? — полюбопытствовал Кондратов, заглядывая Анатолию через плечо. — Или нам предстоит очередной поход по следам твоей «аэромобильной рептилии»?
— Пока все нормально, — сообщил Давыдов, не отрываясь от чертежа, — и в районе полигона точка водит устойчиво, но это только разведка погоды. Надеюсь, что и полеты получатся.
— А если не получатся?
— Тогда не знаю, что и делать. Больше шансов никаких. Ты лучше не каркай раньше времени.
Через час Давыдов спекся. Не то, чтобы он бросил карандаш или стал ошибаться, просто работа пошла медленнее. В глазах уже рябило от цифр, набитых на ленте, он все чаще сверял одно и то же донесение с первоисточником, прежде чем сделать очередную отметку на кальке.
— Давайте подменю, — предложил Байт, — я идею просек, ошибок не будет.
— Спасибо, — Анатолий отчеркнул последнее обработанное донесение и передал радисту карандаш и чертежные принадлежности, а сам майор отошел к столу, набулькал себе кружку кипятку, насыпал туда растворимого кофе и выхлебал его в четыре длинных глотка. С минуту он массировал глаза и переносицу, потом снова вернулся к работающему Байту. Не оглядываясь, тот произнес:
— Все нормально, не волнуйтесь, я рисую.
— Просто интересно, — сказал Давыдов, разглядывая чертеж. Говоря по правде, он здорово волновался, ведь эта работа могла стать финалом поисков и в хорошем и в плохом смысле. Майор надеялся, что в хорошем. Разведку погоды они «отлетали» часа за полтора, затем наложили кальку поверх другой, с плановыми маршрутами полета разведчика. Все сходилось, были небольшие отклонения от маршрута, что и понятно, но все укладывалось в пределы нормативов и допусков. На обед Давыдов и радист не пошли, очень хотелось закончить как можно быстрее. Остальные сходили в столовую и притащили «трудоголикам» перекусить на рабочее место. Информации ближе к «обеду» за четвертое августа стало больше, появилось множество трассовых самолетов, идущих к столице и от нее; добавились летающие ГАИ-шники, лесники и экстремалы, лезущие под облака в погоне за адреналином. Но дело шло, отметка за отметкой приближаясь к разгадке. Наконец они закончили. Бережно, за два конца, Байт и Анатолий наложили кальку на ту, что лежала поверх карты. Минуты две Анатолий разглядывал то, что получилось, а остальные наблюдали за ним глазами индейцев ирокезов, следящих за обрядом заклинания удачной охоты, проводимым племенным шаманом.
— Я знаю, как они это сделали, — наконец произнес Давыдов. Майор взял в руку карандаш и, ведя его острым концом по трассе полета одной из целей, стал пояснять:
— Вот он, «Птеродактиль», бортовой номер 43. До отметки № 5 он строго идет по своему маршруту.
— Это до места впадения в озеро реки Гусинка? — уточнил Байт.
— Точно так. А потом он нарисовал круг и пошел на юго-запад, а его в это время стал изображать бортовой номер 46. Однотипная вертушка, отрабатывавшая в том районе, согласно плану, свою задачу.
Анатолий подошел к столу, на котором лежала калька, нарисованная по данным объективного контроля с РСП.
— Они четко знали, где РСП видит, а где нет, поэтому замена произошла в «мертвой зоне» и осталась для оператора РСП и группы руководства полета незамеченной. По крайней мере, для того, кому об этом было знать не положено. Сорок шестой полчаса изображал «Птеродактиля», а тот в это время уходил по-над руслом второй речки, впадающей в озеро. — Анатолий глянул на карту: — Кажется, Грезинки. Точно, именно так она и называется. Потом сорок шестой долетел до места «катастрофы», увидел, что там все готово, снизился так, чтобы РСП его потеряла. По данным РСП отметки больше нет. — Майор нарисовал на кальке овал. — И над водой, невидимый для станции посадки, он ушел на свой маршрут, где вскоре и объявился.
— Знаешь, — с сомнением косясь на рулон телеграфной ленты, посетовал Кондратов, — в таком потоке информации несложно и ошибиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84