Знают, знают власти — кого им действительно следует опасаться. От таких вот компаний отвязанных педерастов обычно и происходят всяческие неприятности. Проверено! Если государство хочет жить спокойно…, то сам понимаешь….— А как ты от этого агента избавляться собираешься? — практично поинтересовался Геннадий, бросив сочувственный взгляд на ничего не подозревающего филера, — надеюсь, что без летальных исходов?— Не такая уж я злодейка, — усмехнувшись, ответила Сима. — Минут пять назад я этому бедняге пиво сильным слабительным посолила. Колдуньи мы или нет? Осталось только результата дождаться. А ты пока свое можешь спокойно пить, его я не трогала, — добавила она, заметив, что Геннадий с подозрением уставился на собственную кружку.Спустя несколько минут агент в углу забеспокоился, потом встал и направился в глубину пивной.— Ага, подействовало, дальше будет больше. Посмотрим, насколько его хватит….Филера хватило ровно на двадцать минут и соответственно на пять походов в известное заведение. Потом он оделся и с напряженно-страдальческим выражением лица торопливо покинул пивняк.— Давно бы так, — с удовлетворением констатировала Сима. — Упорный экземпляр попался, ответственный. Теперь пойдем и поговорим с ними.— Подожди, а о чем ты собираешься с ними говорить?— Тут? В пивной? Ни о чем серьезном. Просто поболтаем и составим личное впечатление об этих орлах. Серьезный разговор состоится в другое время и в другом месте. Пошли? И, пожалуйста, убери с лица брезгливое выражение. Улыбайся, черт побери. Для дела надо!Бесцеремонное вторжение на свою территорию вождь с соратниками встретил с раздраженной недоброжелательностью. Сторонних чужаков тут явно не жаловали. Сима же с веселой улыбкой проигнорировала недовольство хозяев и уселась поближе к фюреру. Геннадий пристроился рядом. Представив себя как российских специалистов прибывших в Германию по торговым делам, Сима рассыпалась в восторгах по поводу местных красот, немецкого порядка, культуры и прочих банальностей. Потом перешла к любопытному оформлению заведения, где они сейчас и находились, и задала ряд вопросов на этот счет. Все эти экзерсисы несколько притушили возникшее напряжение и позволили завязать непринужденный разговор. После часа беседы и изрядной дозы темного пива они уже были почти друзьями. Сима восхищенными глазами смотрела на вождя, который с немалым апломбом излагал популистскую версию программы своей партии, а Геннадий уже почти не морщился. Даже кивал иногда. Похоже, что он не все понимал по причине не слишком твердого знания немецкого языка.Когда они, наконец, покинули пивнушку и направились к машине, он тяжело вздохнул.— Ну и как они тебе? Понравились?— Что значит «понравились»? Для дела подойдут и ладно…. Любить их никто не заставляет.— Все равно, мне как-то тошнотно. Неужели нельзя обойтись без подобных «посредников»? Напрямую к народу обратиться?Сима хмыкнула. — И как ты это себе представляешь? Выходишь на главную площадь и начинаешь «обращаться»? Революционная теория гласит, что не более пяти процентов дееспособного населения может генерировать новые политические идеи, еще процентов пятнадцать способны эти идеи понять и продвигать в жизнь. Итого — двадцать процентов. Это и есть политически-активное население. Остальным по большому счету на политику глубоко начхать. И, слава богу! Страшно подумать, что было бы — ломанись в политику все поголовно. А в упомянутых двадцати процентах такие вот пассионарии с нетрадиционной ориентацией и атрофированным инстинктом самосохранения являются главным тараном. Нормальный человек подобной «политикой» заниматься не будет, у него полно других интересных занятий.— Каких таких занятий? — несколько агрессивно поинтересовался Геннадий, отрыв дверцу машины и усевшись на водительское место. — Жрать от пуза? По бабам бегать? Под себя все грести? В телевизор пялиться? Гомоэки хреновы! Все только для своей выгоды!— Ты не прав, Геннадий, большая часть людей гомоэками не является, — спокойно сказала Сима, устраиваясь на сидении и пристегиваясь.— Неужели?— Точно! Среди множества информации, которой нас радовали свое время «демократические» СМИ, как-то незаметно проскользнули и сообщения о присуждении нобелевских премий по экономике за 2002 год. Ну, присудили и ладно. Появилась пара статеек, и все благополучно об этом забыли. А зря, как мне кажется.Эти самые нобелевские лауреаты (Вернон Смит, Даниэль Канеман) сделали попытку экспериментально проверить существование в природе Homo Economicus или в просторечье «гомоэка». Да, да, того самого гомоэка, который всегда принимает рациональные решения к своей собственной выгоде. Ну, или к тому, что его убедили по телевизору считать выгодой. Но, тем не менее, рационально и сознательно. И что бы ты думал? Выяснилось, что гомоэки реально составляют очень незначительную часть человеческих популяций. Остальные (в части экономики) действуют преимущественно иррационально, точнее их действия являются рациональными, но на другом (более высоком) уровне.Например, люди оказались склонны идти на серьезные личные потери, чтобыприструнить всяких там социальных паразитов, социопатов, нарушителейкорпоративных интересов, нуворишей и так далее. Из врожденного «чувства справедливости», надо думать. И это не в анекдоте о русских в адском котле, а в мировом реале (эксперименты проводились в разных странах).Также выяснилось, что подавляющая часть людей вполне осознанно может пойти на ограничение личных потребностей ради общественного блага, и не будетособо переживать на этот счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32