Найдя обменный пункт, обменяли рубли на немецкие марки. Геннадий предложил поменять только часть, но Сима не согласилась.— Меняй все, они нам больше не понадобятся. Через две недели в России объявят о денежной реформе. Только это секрет, т-с-с, никому не слова.— Что? Еще одна денежная реформа? Сколько можно?!— Сколько нужно — столько и можно. Будем переходить на энергорубли. Десять киловатт-час за рубль.— А смысл?— Смысл есть. Все равно к чему-то надо было привязываться, но к золоту неудобно. В свое время были предложения валюты к нефти привязывать, но это тоже не слишком удобно. А энергетические единицы в самый раз. Затраты на производство и перемещение любого товара достаточно легко пересчитываются в израсходованную на это энергию. И международные расчеты упростятся, честнее будут. Это тебе не американские доллары, которые обеспечивались только «честным» словом президента США. Идея кстати не новая, еще в СССР были энтузиасты такого подхода. Побиск Кузнецов, например. Только тогда эту идею заговорили.Они вышли за пределы пассажирского терминала. Как и в Эстонии на улице были ветрище, холодище и мокрище. Сима поежилась. — Вон автобусная остановка. Доедем до Любека, а там пересядем на поезд. — До железнодорожного вокзала в Любеке добрались без приключений, приобрели в автомате билеты на Берлин и, убивая время, слонялись по зданию. Большей частью глазели на публику. На улицу выходить не хотелось. — Народ какой-то смурной, — заметил Геннадий через полчаса. — Никто не улыбается, в глаза стараются не смотреть. Это паршивая погода влияет или они по жизни такие?— А чего им радоваться? Уровень жизни в Германии упал раза в три, безработица дикая, пособия мизерные — на них и прожить-то невозможно.— И чего это они так? — довольно неопределенно спросил Геннадий.— Последствия разрушения «Насоса», к которому Германия была подключена после второй мировой войны. Большая часть населения была занята чисто формально: в сфере услуг и прочих сомнительных наворотах. Так, лишь бы чем-то занять, чтобы не возмущались. А довольно приличные деньги, которые им платили за эти не слишком-то полезные занятия, изымались у стран третьего мира различными способами. Например, в стоимости литра бензина, который европейцы покупали на заправках, процентов восемьдесят составляли акциз и налог с оборота. Из этих-то денег и платились всякие социальные пособия, на них же создавались и «рабочие места» в разных государственных и окологосударственных структурах. Вот и прикинь, какую прибыль получали европейские демократии на этой немудрящей операции? И почему они начинали слюной брызгать, когда ОПЕК пыталась в очередной раз поднять цены на нефть. А теперь, когда арабы выбрали этот зазор до реальной рыночной цены в свою пользу, получается, что поддерживать на плаву это фиктивное социальное благолепие просто не на что. А послать авианосцы, чтобы вправить арабам мозги в нужную сторону теперь не получается. Да разве только в нефти дело? К «насосу» было подключено множество шлангов и с каждого из них что-то капало. М-да…. По-хорошему, уровень жизни должен был упасть не в три раза, а раз в шесть. Но немцы народ изворотливый, работать разучиться не успели. Вот и выкручиваются. — Сима сделала паузу. — Ладно, об этом мы еще успеем поговорить, а сейчас на платформу идти надо. Наш поезд отправляется через десять минут.Диванчики в вагоне были мягкими и покрыты кожзаменителем, они расположились на них с некоторым комфортом. — У нас бы точно изрезали донельзя, — заметил Геннадий.— Ничего, дай только срок, и у нас такие будут. Тут главное, чтобы тот, кто режет — обязательно получал по башке. И от милиции и от сограждан. А это уже делается. Пара десятков лет и все будет в ажуре.Геннадий хмыкнул в сомнении, — Твоими бы устами….Вагон перед отправлением заполнился наполовину. Местный народ большей частью сидел молча, а Сима с Геннадием вполголоса болтали на русском языке о разных пустяках и посматривали в окно на проносящиеся там пейзажи. Ближайшие попутчики посматривали на них с некоторым любопытством, но разговоры не вступали. Европа!На ближайшей остановке в вагон вошла компания из пятерых чернявых парней в кожаных куртках и заняла пару диванчиков рядом с ними, но на противоположном борту вагона. Эти разговаривали нарочито громко и отнюдь не на немецком языке. Две пожилые немки, занимавшие один из этих диванчиков, поспешили пересесть на другие свободные места.— Арабы? — тихо спросил Геннадий, наклонившись к Симе.— Нет, это турки. Их тут полно.Вошедшие с американской бесцеремонностью взгромоздили свои ноги на соседние сидячие места и закурили. Обувь же их, надо сказать, не отличалась особой чистотой. Никто из прочих пассажиров не сказал ни слова. Зато турки галдели за целый вагон, время, от времени указывая пальцем на отдельных попутчиков и похохатывая.— Что это они лопочут? — спросил Геннадий по русски.— Пользуются тем, что немцы турецкого языка не знают и поносят окружающих по полной программе. Мол, козлы мы все тут. Кроме меня, разумеется. Вон тот в бейсболке сказал, что я клевая сучка, и он бы с удовольствием меня трахнул.Геннадий начал подниматься, но Сима вовремя ухватила его за рукав.— Сиди, успеется еще, я хочу понаблюдать за реакцией аборигенов. Ага, вот и представитель власти. — В вагон вошел контролер в униформе и начал проверять наличие билетов у пассажиров. Когда дошла очередь, Сима с Геннадием тоже предъявили свои. Контролер повернулся к туркам. А вот у них надо думать билетов не было. Сидящий с края парень только выдохнул струю дыма в лицо проверяющему, с вызовом затушил сигарету прямо о покрытие сидения и кинул ее на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32