– И где ее возьмем?
– Нам всяко нужно попасть на корабль термопсисов, – как о решенном деле, заговорил «Оболтус», хотя до сих пор об этом и речи не было. – Причин тому несколько. У меня нет сил на гиперпрыжки. Придется воспользоваться чужим движком. Это раз. Как только термопсисы очухаются и начнут готовиться к походу, нас раскроют. И тогда нам крышка. Это два. И, наконец, нам нужна шлюпка, чтобы забрать с планеты коменданта. Это три. С ним было невозможно спорить.

Глава 22
Вода дырочку найдет


«„Голод – не тетка. Выскочит – не поймаешь". Старинные поговорки – кладезь мировой мудрости. Убогий умишко нашего современника зачастую не в состоянии понять всю красоту этих афористичных высказываний. Порой ради того, чтобы понять смысл одного-единственного слова, приходится переворошить тысячи файлов, залезть в сотни сайтов. И все напрасно. А потом, вдруг, словно искра вспыхивает в твоей натруженной, очугуневшей от бесплодных усилий голове. Вот оно! Вот!… Ты чувствуешь ни с чем не сравнимую радость открытия истины. На несколько мгновений ты – победитель, тебе подвластно все на свете. Ты хватаешься за новую строчку, впиваешься в нее глазами… Ни черта не понятно. Ты испытываешь шок, а потом все начинается сначала. Поиск, подлинная охота за словом…
„Голод – не тетка". При чем здесь это злобное наименование женщины? Физиологическое состояние сравнивается с социальным типом. Очень странно. „Выскочит – не поймаешь". Откуда выскочит? Почему? Кто его должен ловить? Судя по всему, это противопоставление означает только одно: в отличие от так называемой „тетки" голод данного рода неуловим, а значит, и неистребим. Очевидно, речь идет об обжорстве. Или о пандемии жора. Страшная болезнь, очень долго считаться неизлечимой…»
Документ 22 (заметки на полях древней книги)

Как мало порой нужно сапиенсу, чтобы вновь обрести почву под ногами. Он насвистывал старинный военный марш и едва удерживался, чтобы не пуститься в пляс.
У Платона было совсем другое настроение. Сегодня он был в миноре. Его донимали нехорошие предчувствия. Снова и снова в глаза напарникам заглядывала мерзкая харя смерти, и всякий раз старуха убиралась восвояси, с ворчанием помахивая остро наточенной косой. Еще один, самый последний рывок – и золотой ключик в кармане. Был такой грандиозный миф – наряду с мифом о Гильгамеше. Миф об античном герое Буратино, который первым проложил дорогу в параллельные миры. Еще один рывок… И они расшибут лоб о каменную стену. На самом пороге счастья. Это слишком похоже на печальную историю его собственной жизни. Иначе Платон давным-давно жил бы на Старой Земле и хлебал текилу из золотого, с брильянтами бокала. – У тебя больше не осталось домашних заготовок? – с улыбкой осведомился Двунадесятый Дом и обнял Платона за плечи. Пальцевые «мураши» чуть слышно гудели хором.
«Что за телячьи нежности?» – подумал археолог и потянулся к своему саквояжу. Там, на самом дне, среди милых сувенирчиков, предназначенных для смягчения неуступчивых женских сердец, лежало нечто. Что-то вроде шпажной гарды – но более хитросплетенная, охватывающая всю кисть целиком. Гарда потускнела от времени, была покрыта медной патиной, патиной же она и пахла.
Платон достал штуковину, не без труда втиснул в нее кисть правой руки и, подняв руку на уровень глаз, вроде как прицелился. Тут главное – отдать верный приказ и сильно захотеть, чтобы желание сбылось. На шерстистой переборке кораблика возник темный кружок диаметром три сантиметра, и его плоть в этом месте начала стремительно истончаться.
– Ой-ей!!! – почувствовав боль, заорал «Оболтус». – Вы что там творите, ироды?!
– Секретное оружие испытываем, голуба моя. Извини, что не предупредил, – отведя руку, с кривой усмешкой ответствовал археолог.
– И в чем соль? – невинным голоском осведомился Дом. – Я что-то не усек.
«Его познания в старинном земном фольклоре просто поразительны, – в очередной раз восхитился Платон. – Что-то тут не так». Но сейчас разбираться было некогда.
Неужели Непейвода признается, что двести лет назад проголодавшиеся мураши скушали с потрохами знаменитого земного этнографа? При этом вся его мудрость была усвоена ими на клеточном уровне. Такой вот механизм познания. И теперь каждый Дом Симбионтов, предназначенный контактировать с людьми, в свою очередь съедает порцию клеточек, содержащих нужную информацию.
– Эта штука словно бы рассасывает вещество. Беззвучно и без выброса тепла. Технологию я так и не понял. Однажды я сдуру проделал сквозную дырку в трех стенах фазенды. Пришлось вызывать мастеров. А они решили, что на меня покушались.
– Ты хочешь сказать: я смогу просочиться внутрь вражеского корабля?
– Если встроить в твой скафандр клапан, выдвижную трубку и насос, который перекачает тебя…
– Пошел раскурочивать «змеиную кожу», – бодро произнес Непейвода и вприпрыжку ускакал из каюты.
– Почему ты не использовал штуковину до сих пор? – спросил корабельный мозг. Он уже простил Платону его выходку. После ночи любви он стал на удивление отходчив. – Столько раз наша жизнь висела на волоске.
– Да вроде случая не было…
– А на «Запоре-4»?
– И верно…– Платон шумно чесал в затылке. Муравейник смог бы легко и быстро просочиться на Командный Пост. – Похоже, я боялся прежде времени истратить свой последний козырь.
– А по-моему, у тебя склероз… Ты хоть помнишь, что это?
– «Дырокол». У расы разумных китообразных с Нерюнгри вошло в моду вставлять в щеки пудовые золотые кольца. Они устали философствовать и решили познать всю гамму удовольствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111