).

. Разрешил даже ногу ему прострелить…— Хорошо, что не голову, — согласился начальник ОУРа. — Ладно, несите дальше…Патрульные удалились.«Да, блин, вот как бывает…», — с грустью подумал Соловец.Вызванные для разговора к дознавателю Безродному, вот уже почти сутки пребывающему в следственном изоляторе УФСБ на Литейном, 4 и дающему инициативно-чистосердечные показания о своих связях с Пекином, трое граждан неодобрительно покачали головами, наблюдая за финалом перемещений Удодова и заносом в кабинет тела Гекова, и вернулись каждый к своему занятию.Старушка в зеленом пальто продолжила вязать пинетки.Молодой человек аспирантской наружности в неброской, но дорогой дубленке светло-серого цвета и с часами «Omega De Ville Co-Axial» на запястье, выглядящими довольно скромно, но при этом стоившими две с половиной тысячи долларов, возвратился к чтению статьи в газете «Новый Петербургъ», которая была посвящена недавним приключениям судьи Шаф-Ранцева, в пьяном угаре скакавшего голым по стойке бара в клубе «Бада-Бум» и расколотившего лбом панорамное стекло шесть на четыре метра.Мужчина, похожий на сильно невыспавшегося слесаря, вновь приступил к разгадыванию кроссворда в журнале «Вне закона».Наконец отворилась дверь туалета, и пред очами Соловца предстал Крысюк.Сержант держался независимо и смотрел мимо начальника «убойного» отдела.Рукава его серенького кителя были мокры до локтей.На груди также расплылось влажное пятно.— Что ты там столько времени делал? — зашипел Соловец, оглядывая Крысюка, чей вид ничем не напоминал изображенный на плакате в холле первого этажа образ питерского милиционера, должного, по замыслу художника и заказчиков рисунка из ГУВД, быть рослым, подтянутым, широкоплечим, с печатью интеллекта на высоком лбу и усталыми, но добрыми глазами. — Раков в унитазе ловил?— А-а-а. — Сержант горестно махнул рукой. — Шапку уронил.— И? — осведомился майор.— Засосало, — вздохнул Соломон.Установленная стараниями подполковника Петренко финская сантехника обладала настолько мощным сливом, что могла всосать в себя даже щуплого милиционера, не говоря уже о предметах его гардероба.Крысюк был далеко не первым, кто таким образом лишился детали одежды.У капитана Казанцева смыло его любимый шарф, Рогов попал на подтяжки, а дознаватель Твердолобов неосмотрительно нажал на рукоять слива и чуть не был задушен собственным галстуком, конец которого свисал над отверстием стока.— Ну, и черт с ней. — Соловец поспешил к лестнице. — Снимешь с кого-нибудь из задержанных… Поехали, мы и так опаздываем. * * * Оперуполномоченный Игорь Плахов посмотрел на стокилограммовый несгораемый шкаф, к которому была привинчена табличка: «Сейф. Категория секретности — 1. При пожаре выносить в первую очередь. Ответственный — капитан А.Ларин».Под фамилией Ларина синим фломастером было приписано: «Выносить во вторую очередь».Возле шкафа на составленных рядком четырех стульях действительно лежал ответственный капитан, сопел и иногда сучил во сне длинными ногами.Плахов отвернулся.За шесть часов, что прошли после чудесного возвращения Ларина, Дукалиса и Рогова из сумасшедшего дома, они успели сделать много чего.А именно: экспроприировать припасенный Плаховым грузинский коньяк, обнаружив бутылку в ящике его стола, в компании с каким-то залетным подполковником от артиллерии выпить коньяк и канистру портвейна, избить и прогнать подполковника, залакировать употребленное пятью бутылками пива, выслушать крик души Плахова: «Злые вы! Уйду я от вас!», выкинуть Игоря со второго этажа в сугроб, дабы немного остыл, помириться с Плаховым, отправить его за добавкой в ларек на соседней улице, остаться недовольными количеством принесенного, строго выговорить старлею за незнание принципа «оптимального соотношения стоимости и качества», отлупить, когда тот принялся спорить, и в очередной раз выбросить в снег, но теперь уже — с третьего этажа.«Животные, просто животные, — печально подумал о коллегах Плахов, уже успевший вернуться с холодной улицы в жарко натопленное помещение. — Особенно Ларин. Да и Дукалис не лучше. Один — хорек, другой скунс… А Рогов вообще — гиена-недомерок… Ненавижу!»Капитан заворочался на стульях и свесил вниз одну руку.«Как пить дать — свалится», — мстительно прикинул обиженный на весь белый свет старший лейтенант.Плахов огляделся по сторонам, и тут его взгляд упал на кактус, одиноко стоявший на подоконнике.Стараясь не шуметь, он поднялся со стула, ощутив, как болит каждая клеточка его избитого тела, снял с подоконника колючее растение и поставил кактус на пол возле спящего Ларина, разместив жителя пустыни точно под задницей сослуживца.Предвкушающе улыбнулся и на цыпочках убрался за дверь. * * * Подполковник Петренко уныло вскрыл очередной конверт из громоздящейся на его столе кучи корреспонденции, накопившейся за последний месяц, и принялся читать семнадцатую по счету жалобу на своих подчиненных, прошедшую через городскую и районную прокуратуры и снабженную грозными приписками: «Поставить на личный контроль!» и «Разобраться, наказать виновных и доложить!».В этом письме выражалось недовольство поведением старшего лейтенанта Василия Рогова на территории правительственной дачи номер два на Каменном острове, где он устроил пьяный дебош в присутствии президента России, канцлера Германии, Сапармурата Туркменбаши и других официальных лиц.Рогов, брошенный на «усиление» внешнего периметра охраны дачи и переодетый почему-то официантом, пробрался на кухню, выпил там бутылку хорошей водки «Дипломат», подрался со старшим поваром, пытавшимся пресечь кражу Васяткой коробки французского вина, выбежал в зал и с криком «Бей фашистских оккупантов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85