Мы ловим таких и наказываем!.. Эти наглецы ольвийцы везут в Скифию соль и самовольно меняют ее на пшеницу. А закон полиса под страхом жестоких наказаний запрещает торговлю хлебом кому бы то ни было в западных портах! Вся торговля зерном должна идти только через Херсонес, с уплатой пошлины. Если вы нападете на этих разбойников и возьмете с них дань, то будете иметь поощрение от Совета!..– Гм… – многозначительно произнес кибернет, поглядев на триерарха загоревшимися глазами.Келевст Аристид придвинулся поближе к триерарху и жадно облизал сухие губы. Ему тоже пришлось по душе предложение херсонесца. Имелся законный повод для грабежа. Но триерарх отрицательно покачал головой.– Нет, нет, что вы! Пусть херсонесский полис сам защищает свои права на монопольную торговлю хлебом. За это его никто не осудит, а нас могут обвинить в пиратстве.– Но кто узнает? Пропавшую лодку никто не станет искать. Всякий скажет, что она попала в руки скифов.– Нет, – вздохнул триерарх, – не те времена. Митридат узнает, и тогда всем нам не миновать железного ошейника.– Что ж, пускай едут, – с сожалением согласился Аристид. – А неплохо было бы взять с них хотя бы несколько амфор с вином.Подошел Автократ.– Значит, опять война?– Да, скифы нарушили клятву мира, данную ими царю Митридату в прошлом году.– Варвары всегда вероломны!Взоры гераклеотов обратились в сторону скифов опять с неприязнью и презрением.Триерарх со своими двумя помощниками уединились в рубку, и там после короткого совещания было принято решение плыть прямо в Херсонес, минуя Керкинитиду. Решение стало известно всем пассажирам корабля. Купцы громко выражали свое удовлетворение.– Как же так? – обратился Фарзой к кибернету. – Ведь по уговору вы должны высадить нас в Керкинитиде. Зачем мы поедем в Херсонес?– А зачем мы поедем в Керкинитиду? – язвительно спросил кибернет, делая ударение на слове «мы». – Не для того ли, чтобы стать пленниками ваших одноплеменников, которые так легко нарушают клятвы?– Со мною вы можете не бояться. Могу дать слово, что вы и корабль будете неприкосновенны!Кибернет смерил скифа взглядом и бесцеремонно повернулся к нему спиной. Отходя прочь, он довольно громко бормотал что-то о «грязных варварах», слово которых не дороже лая собаки.Князь побагровел и схватился за меч. Его удержал Марсак:– Успокойся, сын мой! Ты горяч, как молодой жеребец!– Что значит такое отношение ко мне? – спросил князь, задыхаясь от гнева.– Оно значит, что мы уже не гости на корабле, а пленники. По праву войны!– Но мы даже не знали, что началась война!– Это верно, не знали, но мы – сколоты, Палак – наш царь. Он объявил войну, и теперь эллины смотрят на нас как на врагов. Ведь Гераклея метрополия Херсонеса, а корабль-то гераклейский! А потом – Палак восстал не только против Херсонеса, но и против Понта! Нарушил свое обещание Митридату не воевать… Двинул свои рати, да поможет ему Папай!.. Охо-хо! Теперь все эллинские колонии, что сосут уже сотни лет соки из скифского тела, будут воевать с Палаком, а Митридат им поможет. Дело большое и кровавое… Грядут великие битвы.Старик принял вид строгий и вдохновенный. Он походил на жреца, дающего предсказания. Фарзой остыл и задумался.– Да, ты прав, почтенный Марсак, грядут битвы! А мы из счастливых путешественников сразу стали первыми пленниками этой войны, а может быть, и… рабами.– Речь будет идти о выкупе.Откуда-то появился Пифодор.– Слышал, родосец, мы попали в плен!– Я слышал больше, князь! Триерарх отдал приказание отобрать у нас оружие. Эх, жаль, что нас мало! Можно было бы попытаться овладеть кораблем!Глаза грека выразительно сверкнули. Фарзой не смог удержаться от улыбки.– И ты, Пифодор, поднял бы руку на таких же эллинов, как сам?– Таких, как сам? – презрительно сморщился грек. – Я – родосец, а гераклейцы и херсонесцы сродни мегарцам. Чем я обязан их богам? Если вы примете решение сопротивляться, считайте мою руку верной!– Спасибо. Может быть, и попытаемся.– Нет, князь, – спокойно возразил Марсак, – сопротивление сейчас бесполезно. Палак выкупит тебя или обменяет, рабом ты не будешь. А за наши головы, если мы любы тебе, ты сам заплатишь, когда освободишься.Родосец толкнул старого скифа локтем.– Смотри, это к нам!Тяжело топая эндромидами, приближались гоплиты, одетые в железные панцири. Их возглавлял келевст.– Я должен обезоружить вас в интересах Херсонеса Таврического, с которым вы воюете.– Мы ни с кем не воюем.– Это все равно. Сдайте все оружие, какое имеете. Власти Херсонеса разберутся, что дальше делать с вами.Скифы отдали мечи, секиры, кинжалы. Когда оба топора, в том числе и только что подаренный Фарзою, оказались в руках грека, Марсак покачал головой и сказал с горечью:– Эллины всегда делают так! Они дарят топор, чтобы обратно получить два! Они дают только там, где можно вернуть сторицей!И отвернулся от греков с негодованием. Фарзою все происшедшее казалось злой шуткой. Пифодор сделал попытку оставить свой меч при себе, говоря при этом:– Я же не скиф, я родосец и еду в Тавриду по своим делам!– Но ты в свите скифского князя. Ты наемник, а вражеских наемников мы тоже берем в плен, хотя бы они были эллинами!Пленников, теперь уже неопасных, оставили в покое. Им предоставили свободу заниматься, чем они пожелают. Однако пара внимательных глаз следила за ними, куда бы они ни пошли. Пифодор бродил со скучающим видом, насвистывая песенку. Будто невзначай сунулся в узкие ходы, ведущие к гребцам. Дюжий гоплит с тупым лицом преградил ему путь. Родосец весело оскалил зубы и хотел завести со стражем разговор, но тот не понял его.Гераклейский корабль охранялся наемниками из малоазийского племени мариандинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36