– Тысяча гарпий! Тсс…Они замерли, лежа на полу. Теперь явственно чувствовалось, как содрогается и скрипит тело «Евпатории», как оно переваливается с одного бока на другой, слышался свист ветра в снастях и тяжелое уханье и гул целых каскадов волн, падающих на палубу. Где-то внизу перестукивались балластные камни. Оба испытывали то, что чувствует человек при внезапном головокружении. Каюта, казалось, убегала куда-то вниз и в сторону, потом перевертывалась. При этом терялось ощущение определенности – где верх, где низ… Пифодор с усилием цеплялся за грязные половицы, чтобы не покатиться и не удариться об стену.Князь и его дядька спали довольно шумно. У старика клокотало в горле, словно в кипящем котле. Фарзой вторил ему ровным храпом. При слабом свете можно было разглядеть, как они шевелились при наклоне каюты. Но даже качка не могла прервать их богатырского сна.– Буря уже началась, – прошептал раб.– Это для нас даже лучше. Никто ничего не услышит. А ну, ты потоньше меня, лезь-ка в дыру на разведку.Сириец, кряхтя, полез в пролом, Пифодор подал ему зажженную лучину.– Говори – что видишь? – сипел грек, согнувшись в три погибели. – Так это грузовой отсек?– Да, тут товары… Тюки, амфоры…Грек злорадно засмеялся и погрозил кому-то кулаком. Его охватил восторг при одной мысли о возможности расправы с корабельщиками. Жадность грабителя вспыхнула в нем жарким пламенем. Вина, ткани, утварь, оружие – все это будет принадлежать им! Даже сами купчишки станут всего-навсего живым товаром и будут проданы хищным варварам!.. Вот тогда они вспомянут Пифодора, на которого смотрели с таким нескрываемым презрением!..– Ищи выход! Ищи!..Родосца охватила лихорадка нетерпения в ожидании того мига, когда он ударит ногой в живот противного келевста и приставит к его горлу кинжал.– Выход есть, – донесся издали напряженный шепот раба, – но он снаружи закрыт.– Ах, черный демон! А что там слева?Сириец пробирался между тюками, наклоняя лучину, чтобы лучше разгорелась. Пламя вспыхнуло, стало виднее. Вдоль бортов шли в несколько ярусов длинные дубовые полки с крупными отверстиями. Отверстия служили гнездами для остродонных амфор. Только так можно было перевезти через бурное море сотни хрупких глиняных сосудов с драгоценной опьяняющей жидкостью, высоко ценимой скифами. Ниже стояли корзины с чечевицей для кормления экипажа, тюки с мягким содержимым, возможно тканями, какие-то ящики и свертки. В углу за тюками острый взгляд раба нащупал пузатые пифосы, прикрытые деревянными крышками. От них шел тот раздражающий запах, который распространялся в каюту скифов. Сириец сбросил крышку с одного сосуда, запустил в него руку и вынул из рассола кусок мокрого, скользкого мяса. Не задумываясь, вонзил зубы в кусок и с жадностью стал жевать солонину, глотая острый пряный сок. Баранина оказалась не просто засоленной, но замаринованной с какими-то специями. Лучина обожгла руки. Раб ойкнул и уронил ее в пифос. Наступил мрак.– В чем дело? – зарычал Пифодор. – Что ты там делаешь, сын собаки? Я слышу, ты жуешь!– Мм… погасла лучина…– Иди сюда, раб, чтобы я смог дать тебе по зубам! Так-то ты стремишься накормить хозяина, лукавая скотина! Ты смеешь жрать, когда твои хозяева голодны!..Пифодор зажег вторую лучину и передал ее Сирийцу. Теперь его охватила новая волна острых желаний. Он испытывал волчий голод и жажду. «Это совершенно необходимо, – подумал он, – подкрепиться перед боем». И тут же родился план, как это сделать.– Что там есть съестного?– Мясо в глиняной бочке.– Тащи его сюда! Давай и амфоры, что получше.– Здесь есть амфоры с хиосскими клеймами.– Обман… Сейчас хиосское вино в Гераклею не идет. Римляне всё его забирают для себя. А это не вино, а уксус для вымачивания мяса. Я уже пробовал его. Смотри еще.– Тут есть какие-то обливные сосуды, на них клеймо фасосское. Это старые амфоры, они почернели от времени.– Эти и давай! Я видел, именно такую амфору тащили в рубку триерарха. Да, смотри, не разбей, медведь, видишь качает все сильнее!Несколько красноватых остродонных сосудов перекочевало в каюту скифов. Пифодор мурлыкал, как кот, предвкушая хороший ужин. Порывистый и непостоянный, он с увлечением отдавался минуте, забывая обо всем другом. Он заботливо укладывал амфоры на потник, укутывал их плащом, как новорожденных детей. Его беспокоило, чтобы они не раскатились и, упаси боги, не разбились бы. План захвата корабля он решил обсудить со всеми за едой.– Ну, Сириец, счастливы твои сирийские боги! – говорил он, захлебываясь от удовольствия. – Сегодня ты сыт! И будешь пить вино!Он поправил огонь в лампе и при вспыхивающем свете заметил, что раб был одет в новый плащ и сапоги из красной кожи. В негодовании ударил его пинком.– Ах ты, сын жабы! А мне ты забыл принести обнову? Лезь обратно!Получив целый ворох пестрой рухляди, куски мяса и бронзовую посуду, грек стал расставлять на полу все для трапезы.– Погоди, господин, я сам!Раб быстро разостлал поверх войлочного потника пестрое покрывало, поставил на него бронзовые блюда и чаши. На блюда разложил мясо, сбил печать с горла сосуда и стал наливать в чаши вино.Пифодор наскоро приладил на свое место сломанную доску, убрал мусор, стараясь скрыть следы взлома, потом начал расталкивать Фарзоя:– Князь, князь, проснись, кушать подано!Фарзой широко раскрыл глаза. Каюта показалась ему фантастической пещерой во время землетрясения. При тусклом мигающем свете он с удивлением рассмотрел двух пестро одетых людей, оказавшихся его слугами.– Что случилось?– А вот, почтенный господин, посмотри!Пифодор, корчась от смеха, показал ему на богатую трапезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36