А в завершение — шутливо обрисовал им полушария ее грудей. Ее глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит
— Ты кончил? — спросила она.
— Ну нет, — отвечал я. — Сейчас самое время попробовать еще кое-что. — И, вытащив ее из постели, водрузил на пол в позицию, наиболее удобную, чтобы, заткнув пробоину в корпусе, ликвидировать течь. Просунув руку снизу и не переставая зазывно вилять бедрами, она направила мое естество в требуемое русло. Крепко держа ее за талию, я вогнал его туда до самого основания. — Ах, ах, чудно, восхитительно, — бормотала она, вращая тазом в немыслимо ускорившемся темпе. Стремясь продлить удовольствие, я вновь извлек его на свежий воздух, игриво покалывая им ее атласные ягодицы. — Нет, нет, перестань, — взмолилась она. — Вставь его туда, вставь весь, до конца… Я больше не могу. — Снова, выгнувшись колесом и выставив зад вверх, будто вознамерившись ухватить им люстру, она просунула снизу руку и завладела моим членом. Откуда-то из середины позвоночного столба до меня донесся финальный сигнал; чуть согнув колени, я продвинул его вперед еще на четверть или полдюйма. И вдруг — хлоп! — он взорвался взмывающей в небо ракетой.
Когда мы расстались на улице возле писсуара, было уже совсем темно. Я не назначал ей свидания, не поинтересовался даже, где она живет; В случае чего, заключил я, найти ее можно будет в кафе. Когда мы уже разошлись в разные стороны, мне вдруг пришло в голову, что я так и не спросил, как ее зовут. Окликнув ее на ходу, я громко задал свой запоздалый вопрос.
— Н-И-С, — отозвалась она, выводя имя по буквам. — Нис — как город. — Я двинулся в путь, вновь и вновь повторяя его про себя. Никогда еще не случалось мне слышать, чтобы так звали девушку. Нис… Это имя отсвечивало безупречностью граней драгоценного камня.
Поравнявшись с Плас Клиши, я внезапно ощутил, что зверски проголодался. Остановился у дверей рыбного ресторана на авеню Клиши, дегустируя вывешенное у входа меню. Мысленно я уже поглощал крабов, устриц, омаров, жареную голубую рыбу, омлет с помидорами, молодую спаржу, ломтики чеддера с хлебом, инжир и орехи, запивая все это прозрачным холодным вином. Пошарив в карманах (так я всегда делаю, входя в ресторан), я наткнулся на единственное жалкое су. — Черт, — выругался я про себя, — уж несколько-то франков она могла мне оставить.
Быстрым шагом я направился домой, надеясь, что смогу отыскать что-нибудь на кухне. От этого места до нашего обиталища в Клиши добрых полчаса ходу. Карл, судя по всему, уже отужинал, но не исключено, что после его трапезы на столе остались кусочки хлеба и полстакана вина. Я шел быстрее и быстрее, и с каждым шагом голод мой усиливался.
Влетев в квартиру, я с первого же взгляда понял, что Карл дома не ужинал. Проинспектировал все что мог, но нигде не обнаружил ни крошки съестного. Не было и пустых бутылок, которые всегда можно сдать. Я выскочил на улицу, вознамерившись воззвать о кредите в маленьком ресторанчике неподалеку от Плас Клиши, где часто бывал. Но только дошел до его дверей, как всю мою решимость будто рукой сняло. Так и не сунув носа внутрь, я машинально двинулся дальше, не имея в голове никакого плана действий, удерживаемый на ногах лишь нелепой надеждой, что чудом набреду на кого-либо — из своих знакомых. Без толку прослонявшись по улицам еще час, я почувствовал такую усталость, что решил вернуться домой и отправиться на боковую. На обратном пути мне вспомнилось, что в этих краях, на внешнем бульварном кольце, обитает мой приятель, эмигрант из России. Уже вечность, как мы с ним не виделись. Что, спрашивается, он подумает, если я ни с того ни с сего свалюсь ему на голову и попрошу о подаянии? Затем мне на ум пришла великолепная идея: заскочить домой, сунуть под мышку пластинки и преподнести их ему в виде подарка. Так будет легче, после вводных околичностей, напроситься на сэндвич или ломтик бисквита. Воодушевившись этой мыслью, я прибавил шагу, хотя и вымотался как собака в своих вечерних пробежках по городу.
Дома я обнаружил, что до полуночи осталось не больше четверти часа. Это открытие окончательно подкосило меня. Выбираться наружу за пропитанием уже не имело никакого смысла; все, что мне оставалось, — это лечь спать в надежде, что наутро судьба окажется благосклоннее. Пока я раздевался, меня осенила еще одна идея — не столь уж великолепная, но все же… Выйдя на кухню, я открыл дверцу в небольшой чуланчик, в котором стоял бачок для мусора. Снял с него крышку и заглянул внутрь. На дне лежали несколько костей и засохшая хлебная горбушка. Не без труда выудил я оттуда последнюю, тщательно, стараясь, чтобы ни одна крошка не пропала втуне, соскоблил зеленый налет с подернутой плесенью корки и подставил под сильную водную струю. Затем не спеша, вживаясь во вкус каждого разбухшего волоконца, откусил. По мере того, как я уминал горбушку во рту, по моему лицу все шире расплывалась улыбка. Решено: утром первым делом отправлюсь в тот же магазин и попробую всучить ям книги обратно — за половину, треть, пусть даже четверть цены. Потом в точности то же проделаю с пластинками. Обе операции принесут мне как минимум десять франков. Этого вполне хватит, чтобы плотно позавтракать, а потом… Потом что-нибудь да подвернется. Утро вечера мудренее… В предвкушении будущей сытной трапезы в голове у меня основательно просветлело. Я начинал видеть юмористическую сторону своего положения. А это сучка Нис: уж она-то, наверное, набила себе живот до отвала. Вполне вероятно, вместе с любовником. Я ни минуты не сомневался в том, что она содержит любовника. И все ее “неприятности”, все ее тяжкое повседневное бремя, без сомнения, сводится к тому, чтобы откармливать его на убой, покупать ему тряпки да разные разности, до которых он неравнодушен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21