Культурным можно только «быть». Культура и человек как родовое существо единосущны. Каждый индивид «присваивает» культуру» как истинно человеческий образ жизни, и культура каждого равна его «мастерству быть человеком».
В книге «Подвижничество Великого Дао» речь идет о самосовершенствовании человека в «присвоении» человеком своей родовой сущности, каковое «присвоение» и подразумевается, с моей точки зрения, под уже популярным в мире китайском словом «Дао», или «Путь». Интерес ее в том, что о «Пути» рассказывает тот, чье «мастерство быть человеком» заслужило ему перед авторитетами тысячелетней даосской традиции имя Истинного Человека. В книге много говорится о сферах, этапах, методах и приемах самосовершенствования человека, как они виделись и осуществлялись в даосской традиции. Технике здесь придается величайшее значение, но главное не в ней, она только «функциональна» (юн) и используется для продвижения человека к полноте проявления человеческой сущности (ти).
Человек как родовое существо, по воззрениям даосов, подобен Космосу, это «монада полной информации» о Космосе как упорядоченной Вселенной. Разные уровни существования Космоса имеют микроаналоги в человеке, не в одном его трехмерном теле, а в человеке как целостном живом существе, «микрокосме». Стать «микрокосмом», привести все проявления своей жизни в гармонию с Космосом – вот в чем состоит подвижничество Великого Дао. На наших глазах в книге этот Путь проходит под руководством Высоких Учителей школы Драконовых Ворот Полной Истинности (Цюаньчжэнь Лунмэнь пай) простой мальчик, житель города Фушунь, расположенного в Северо-Восточном Китае, наш современник. Годы его совершенствования а Дао пришлись на период «культурной революции». Ему и его Учителям пришлось скрываться ,и много лет они странствовали в глуши гор и лесов Китая. Во время странствий осуществилась главная часть его обучения. По возвращении домой, он, уже юноша, стал рабочим завода. Учителя не позволили ему скрыться в горах и жить отшельником, как жили они сами и как тысячу лет жили их Учителя и Учителя их Учителей, хранители традиции Полной Истинности. Сокровища даосской культуры тысячу лет передавались тайно , только от учителя к ученику. Но наступило время передать их для пользования всем людям, время «Расширения Пути», приобщения к нему не единиц, а миллионов. На Ван Липина была возложена миссия расширения Дао, а потому ему следовало жить в миру, жизнью обычных людей, среди их повседневных забот, радостей, горестей, среди всей мирской суеты, оставаясь при этом Истинным Человеком и взращивая вокруг себя гармонию. «Мудрец одет в рубище, а яшму держит за пазухой»,– говорил Лао-цзы. Настало время показать людям красоту яшмы, великой космической гармонии. Если позволительно будет применить к адепту даосизма буддийский термин, Ван Липина следует назвать «бодисатвой», человеком, достигшим Берега Спасения, но не ступившим на него, а вернувшимся к тем, кто остался на этом берегу, чтобы помочь им спастись. В даосской же традиции его называют «отшельником в миру».
Авторы книги создали не роман, не повесть, они не ставили задачу превратить ее в научный доклад. Они записали свои беседы с Ван Липином и его воспоминания и назвали свое произведение «репортажем»
По собственному признанию, они не все понимали в том, что говорил Ван Липин. Понимали в меру своей зрелости, в меру своей готовности к пониманию. В меру своей готовности понял изложенное в книге и переводчик. Разумеется, то же следует сказать и о будущих читателях русскоязычного перевода. Но наша зрелость может расти вместе с ростом степени нашей целостности, нашей свободы, тогда мы перечтем книгу и поймем в ней то, чего сейчас, может быть. даже не заметили.
Большую проблему для переводчика составила терминология книги. Принятые в европейском и русском китаеведении термины, фигурирующие в словарях, не всегда адекватно передают значения китайских терминов. В ряде случаев мне пришлось сделать отступления от традиции, чтобы сохранить смысл текста. Особенно хочу сказать о термине «Cердечная Природа», который я считаю эквивалентом китайского иероглифа «син». Его принято переводить словом «природа», под которым подразумевается биологическая природа человека. Но в даосской традиции, как и в древнекитайской философии вообще, этот иероглиф, составленный из знаков «сердце» (синь) и «рождение», «жизнь» (шэн), относится к психической и умственной стороне жизни человека, сердце рассматривается здесь как обиталище разума.
В паре с «Сердечной Природой» (син) везде в книге выступает термин, который традиция переводит как «Судьба» (мин). В отличие от «син» как психической и мыслительной природы, он означает природу биологическую, включающую как человеческую телесность, так и образ жизни. Поэтому я принимаю для него термин «Жизнь». Непривычно звучат для русского уха парные категории «Сердечная Природа» и «Жизнь», не правда ли? Гораздо приемлемее кажется пара «Природа» и «Судьба», да только в этом случае искажается смысл текста. А не сказать ли что-нибудь, вроде «Биологическая и ментальная природа»? Выглядит более наукообразно, но смысла оригинального текста тоже не передает. Я думаю так: пусть лучше смысл будет передан точнее, что же до «привычности» выражений и терминов, то вряд ли возможно «обеспечить» ее при переводе книги, в которой все – необычно и которая требует от нас переворота в нашем мышлении.
Другой термин, о котором следует упомянуть, – «совершенствование в выплавлении» (сю лян).
В традиции даосского самосовершенствования используется терминология и образы алхимии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133